Г.А. Санин. Влияние классовой борьбы в России конца XVII — начала XVIII в. на внешнюю политику Русского государства

Вопрос о зависимости внешней политики государства от внутренней достаточно полно разработан основоположниками марксизма-ленинизма. Предлагаемая тема позволяет еще раз на конкретных примерах классовой борьбы проследить эту зависимость. Рассмотрение вопроса о влиянии крестьянских войн на внешнюю политику России интересно и в другом плане. В настоящее время поставлен вопрос о том, что «передовые представители восставшего крестьянства... поднимаются до сознания необходимости использования государственной власти в интересах трудового народа и создают на освобожденных от гнета феодалов территориях демократическое народное управление»¹.

Но государственная власть (даже в зачаточной форме) имеет и внешнюю функцию (оборона от агрессии врагов, захват чужих территорий и т. д.)². Развивая дальше мысль об элементах государственности у повстанцев, логично рассмотреть некоторые их попытки проведения самостоятельной внешнеполитической линии, направленной, как и внутриполитическая, против царского правительства.

При работе были использованы материалы фондов сношений России с Польшей и Турцией, хранящихся в ЦГАДА, и публикации.

Все материалы подразделяются на две далеко не равные части: 1) источники, вышедшие из правительственных учреждений, переписка государственных деятелей и 2) документы повстанцев. Вторая группа источников, освещающая внешние контакты повстанцев, чрезвычайно мала, насчитывает всего несколько писем К.А. Булавина к казакам-раскольникам на Кубани, к кубанским мурзам и турецкому султану³.

В литературе внешнеполитическая сторона крестьянских войн остается малоразработанной, хотя все больше привлекает внимание исследователей. В работе И.В. Степанова рассматриваются Андрусовский договор, русско-персидские отношения, внешнеполитический резонанс казацких походов на Турцию, Персию и Крым, дипломатическая деятельность С.Т. Разина до начала Крестьянской войны⁴. Последнему вопросу уделено внимание и в статье Е.В. Чистяковой⁵. В монографии Е.П. Подъяпольской упоминается об откликах за рубежом на Крестьянскую войну под предводительством К.А. Булавина, о влиянии казацких походов на внешнюю политику России, о письмах К.А. Булавина к соседним государям⁶. Связи С.Т. Разина с гетманом Правобережной Украины рассмотрены в книге Е.И. Стецюк и в статье А.Г. Манькова⁷.

Крестьянские войны нельзя понять вне их воздействия на политическую жизнь Европы и Азии того времени. В середине XVII в. происходят почти одновременно крупные народные движения по всей Европе: буржуазная революция в Англии, Фронда во Франции, выступления в Каталонии, Португалии, провозглашение республики в Неаполе, крестьянские восстания в Австрии, Польше, Швейцарии, городские восстания в России, национально-освободительная война на Украине. Эти все отличавшиеся по своему характеру движения имели одну общую черту, хотя и выраженную с разной силой: антифеодальную направленность. Современники отчетливо видели связь между всеми этими, по выражению шведского дипломата тех времен Сальвиуса, «восстаниями народов против своих государей»⁸.

В 60—70-х годах XVII в. и в начале XVIII в. наблюдается та же картина: волна плебейских и крестьянских восстаний во Франции (1662 г.), крестьянское восстание под предводительством Антуана де Руа в Руссильоне, Каспийский поход и Крестьянская война 1667—1671 гг. в России, не прекращающаяся с 1648 г. классовая и национально-освободительная борьба на Правобережной Украине, входившей в состав Речи Посполитой, восстание румынских и венгерских крестьян в Западной Трансильвании (1697 г.), восстание венгерского народа против Габсбургов под предводительством Ференца Ракоци (1703—1711 гг.), восстание крестьян в Литве (1707 г.), Крестьянская война 1707—1709 гг. под руководством Булавина в России, крестьянское движение против венгерских помещиков в Словакии и т. д.

Имеющийся материал позволяет проследить некоторые элементы классовой солидарности эксплуатируемых масс России и Речи Посполитой. На Каунасском симпозиуме по аграрной истории автором было сделано сообщение о значительных волнениях крестьян в порубежных районах России и Речи Посполитой, связанных с восстанием под предводительством С.Т. Разина. Крайчий Кадинского повета Огинский писал в августе 1669 г. А.Л. Ордину-Нащокину о тысячах крестьян, бежавших из Смоленского уезда и прошедших через его владения на Украину, поднимая по пути «бунты» среди его подданных. Волнения охватили довольно широкую полосу вдоль границы: под Шкловом и Могилевом действовали казацко-крестьянские отряды⁹.

Классовая и национально-освободительная борьба крестьян и казаков Правобережной Украины была связана с борьбой крестьян России. С.Т. Разин упорно пытался организовать взаимодействие с тамошними повстанцами, хотя его цели и цели ставшего во главе борьбы против Речи Посполитой гетмана Петра Дорошенко были различными. Связь установилась в 1667 г. и не прекращалась до пленения Разина. Разин и Дорошенко намеревались организовать совместный поход на Левобережье Днепра¹⁰. Примерно этот же план Разина выявляет А.Г. Маньков, по мнению которого маршрут по Волге был принят предводителем под давлением голытьбы, сам же Разин планировал прямой удар на Москву через Слободскую Украину и Дон, чем и объясняются его связи с П. Дорошенко и И. Серко¹¹. Существование связей повстанцев на Волге с повстанцами на Украине говорит о понимании Разиным необходимости совместной борьбы с самодержавием.

Представитель старшины Правобережья (в отличие от украинского народа) был скорее временным попутчиком, чем надежным союзником. Когда на Корсуньской раде в марте 1670 г. он вступил формально в подданство султана, то тут же изорвал лист Разина с просьбой о помощи. Вероятно, он не желал скомпрометировать себя связями с «мятежником» перед присутствующими на раде представителями султана¹².

К лету 1671 г. значительная часть территории Правобережья освободилась от власти магнатов. Казачьи отряды доходили до Бара и Зборова, взяли Могилев-Подольский, Вишневец, Кременец, Ямполь¹³. Еще в процессе подготовки этого наступления (вероятно, осенью 1670 г.) Разин послал к Дорошенко с письмами Д. Перекреста. В ходе переговоров было принято решение объединить силы во время великого поста (т. е. с 14 февраля по 2 апреля) 1671 г. и нанести удар «по Заднеприю», т. е. по войскам Речи Посполитой¹⁴. Очевидно, Разину не было чуждо стремление связаться с национально-освободительным движением на Украине. Наличие таких связей (явно преувеличивая свое влияние на Разина) подтверждает и гетман Дорошенко. Когда весной 1671 г. он вновь обратился к царю с просьбой о подданстве, то обещал «наговорить в подданство» Разина¹⁵.

Те же самые тенденции к единению эксплуатируемых классов России и Украины можно проследить и в Крестьянской войне начала XVIII в. Правда, в отличие от 70-х годов XVII в. Правобережная Украина с 1704 г. по 1711 г. (после введения войск царя и Мазепы) фактически подчинялась юрисдикции гетмана, но формально она оставалась территорией Речи Посполитой.

Связи движения под руководством Булавина с классовой борьбой на Украине, прежде всего с Запорожьем, поддерживались постоянно¹⁶. Это и пребывание самого Булавина на Сечи, и специальные посланцы от него и его атаманов, и участие «сиромы» в этом движении; в свою очередь Запорожье было связано с Левобережной и Правобережной Украиной.

Но были контакты и другого рода, свидетельствующие о большой восприимчивости к идеям восставшего Дона на Украине. Мазепа попытался воспользоваться Крестьянской войной, чтобы разрядить обстановку на Украине. Еще до получения распоряжения Петра о посылке тысячи особо верных казаков против повстанцев¹⁷ гетман по собственной инициативе направил Компанейский и Полтавский полки¹⁸. Выбор Полтавского полка как карательной силы был по меньшей мере неудачным. Здесь, больше чем в других местах, оседали бежавшие от панов крестьяне, сюда чаще уходили на зимовье сечевики, каждое сколько-нибудь заметное социальное движение на Запорожье немедленно находило отклик на Полтавщине.

В.В. Долгорукий и Ф.М. Шидловский были скорее обеспокоены прибытием в район Крестьянской войны Полтавского полка, чем обрадованы такой помощью. В.В. Долгорукий, учитывая «шатость» полтавцев и близость их к запорожцам, оставил полк в тылах «для того: еще по се число они шатости о запорожцах не ведают, а ежели там им быть, то опасно зело, чтоб они не пристали к их воровству и пущей бы пакости не зделали»¹⁹. За полком установили строгое наблюдение и окружили его надежными частями²⁰. Экстренные меры оказались достаточно эффективными. Полтавцы не примкнули к восставшим. 30 июня И.С. Мазепа докладывал Петру I: «...ординованныи от мене полки Полтавский и Компанейский против вора Булавина получили над партиею его бунтовничею одоление»²¹.

Впрочем ненадежными были не только запорожцы и их соседи. Одновременно с восстанием на Дону поднимаются крестьянство и казачество на Украине. «Восстание против старшины во второй половине 1708 года охватило южные полки: Лубенский, Полтавский, Гадячский, Миргородский, Прилуцкий, Переяславский. Позднее движение перекинулось и на северные полки»²². Одновременно происходило широкое народное движение и за Днепром. Несмотря на тяжелое положение, сложившееся для Сандомирской конфедерации в ходе Северной войны, когда войска шведов и Лещинского взяли Варшаву и значительную часть Речи Посполитой, конфедераты потребовали вывода русских войск на восточный берег Днепра. Петр не спешил удовлетворить эти претензии²³. Одной из причин такого промедления была классовая и национально-освободительная борьба, тесно связанная с Крестьянской войной в России.

11 апреля 1708 г. Г.И. Головкин писал Петру, что если уступить требованиям конфедератов и отдать им Белоцерковский уезд, то поднимутся все правобережные казацкие полки²⁴.

В 1707—1709 гг. еще более четко, чем во времена Крестьянской войны под предводительством С.Т. Разина, прослеживается тесная взаимозависимость классовой и национально-освободительной борьбы казачества и крестьянства. Во многих местах сразу же после получения известия об измене Мазепы начинались выступления против старшины, независимо от ее политической ориентации. «Классовая борьба достигла широких размеров и приняла весьма острые формы»²⁵. Б.И. Куракин, направлявшийся на выборы гетмана, писал в дневнике об опасностях в пути, сопряженных с «многочисленными бунтами»²⁶.

В моменты, требующие особенно высокого подъема всех духовных сил нации, необходимого для того, чтобы отстоять свое право на существование, происходит особенно быстрый рост не только национального, но и классового самосознания, а следовательно, и классовой борьбы. Эта борьба способствует сохранению национальной независимости государства, воздействуя на колеблющуюся либо предательскую часть верхушки общества.

Выше упоминалось о мощной волне антифеодальных выступлений «низов» Европы, которую сами современники рассматривали как заговор народов против государей. От понимания общности характера этих движений оставалось сделать один шаг к осознанию необходимости совместной борьбы «верхов» с «бунтовщиками».

В заключенных между Россией и Речью Посполитой Андрусовском и Московском договорах 1667 г. есть статьи, прямо указывающие на необходимость консолидации сил двух государств в подавлении классовой борьбы народов²⁷. Не прошло и полугода, как царское правительство вынуждено было воспользоваться этими договорами: в январе 1668 г. в Варшаву были посланы стольник И. Акинфов и дьяк Поздышев требовать помощи войсками против повстанцев на Украине²⁸. Россия обещала признать права Речи Посполитой на Молдавию, Валахию, «Мультянскую» и Венгерскую земли, потребовать у султана запретить набеги татар на Польшу и Украину²⁹.

Восстание на Украине ширилось, и в марте 1668 г. в Вильно был послан подьячий Степан Полков, которому предстояло выяснить, намерены ли правящие круги Речи Посполитой вести совместные военные действия против повстанцев. Уже 16 апреля он писал в Москву о резко враждебном настроении Паца к восставшим казакам и о готовности его помогать карателям всеми возможными способами³⁰. С этой же целью летом 1668 г. был направлен в Варшаву полуголова московских стрельцов Александр Карандеев. Предполагалось, что он будет договариваться о численности, составе, командовании польского корпуса, об организации его взаимодействия с царскими войсками³¹. В 1669—1670 гг. на переговорах в Андрусове царские дипломаты во главе с А.Л. Ординым-Нащокиным прилагали все усилия, чтобы Речь Посполитая выполнила договорные обязательства по совместной борьбе с «мятежниками»³².

Примерно со второй половины 1670 г. инициатива в организации совместных боевых действий переходит к Речи Посполитой. Связано это с тем, что на Правобережье усиливается борьба казачества и крестьянства. 1 мая 1670 г. получил свою верительную грамоту посол в Москву земский оршанский судья Иероним Комар. В грамоте и инструкции послу значилось, что цель его переговоров — «случение сил» против «самовольных» казаков³³. Однако до конца последовательной в этом вопросе польская сторона не была. Имелись серьезные опасения, что пребывание русских войск на Правобережье приведет к росту тенденций к воссоединению с Россией³⁴.

Как же на деле осуществлялась идея совместной борьбы с повстанцами? 31 марта 1668 г. находившемуся в Варшаве И.Я. Акинфову было объявлено, что король и Речь Посполитая указали готовить армию и военачальникам переписываться с царскими воеводами о соединении войск³⁵. 16 апреля об этом же писал литовский гетман Пац А.Л. Ордину-Нащокину³⁶. В грамоте Яна Казимира царю от 19 апреля сообщалось, что уже отдан приказ коронному гетману Яну Собескому двинуть войска для соединения с царской армией³⁷. Через несколько дней, 4 мая, Ян Казимир еще раз подтвердил: «Вручили есмы ведомость гетману корунному, чтобы с войсками двигнул и з бояры вашего царского величества над войском будучими ссылался»³⁸. Армия Речи Посполитой действительно выступила в поход, хотя совместных боевых операций с царской армией не совершала. 23 апреля 1668 г. старший писарь при гетмане Паце говорил находящемуся в Вильне С. Полкову, что король указал послать для соединения с русскими войсками 17-тысячное войско, если царь возьмет на себя плату жолнерам³⁹. По сведениям А. Карандеева, в июле на Украине и в Белоруссии стояли два отряда по 10 тыс. человек: под Дубно — коронная армия и под Пинском — литовские войска⁴⁰. Армия Речи Посполитой, усилив натиск на Дорошенко (примкнувшего для достижения своих целей к антифеодальному восстанию на Левобережье), вынудила его отойти на западный берег Днепра и тем содействовала подавлению восстания.

Хотя совместных карательных акций в масштабе армий и не проводилось, отдельные польско-литовские отряды действовали иногда вместе с царскими воеводами. Такие отряды часто правильнее было бы назвать шляхетскими бандами, не подчиненными фактически никому, действовавшими на свой страх и риск. Но тем отчетливее проявляется тенденция к классовой солидарности польского и русского дворянства⁴¹. Одной из форм общей борьбы дворянства России и Речи Посполитой был взаимный сыск беглых⁴².

Ту же тенденцию к объединению сил соседних государств можно проследить и в борьбе против движения под руководством С.Т. Разина. В 1668 г. персидскому шаху было предложено общими силами разгромить разинцев, из Москвы с этой целью был направлен к нему полковник Пальмар⁴³.

Консолидация действий правительств Речи Посполитой и России против разинцев наблюдается и в сношениях этих стран с другими государствами. Будучи в Персии, посол Речи Посполитой Богдан Гурдзецкий всячески опровергал мнение, что отряд С.Т. Разина вышел на море с ведома царя⁴⁴. Во время переговоров с крымскими послами в октябре 1670 г. Сефер-ага и Мустафа-ага первыми предложили помощь Крымского ханства в борьбе с Разиным при условии немедленной посылки «поминок» хану и придворным⁴⁵.

С Крымом царское правительство было более осторожным, чем с Речью Посполитой, и не настаивало на немедленных совместных военных действиях. Д. Хомякову, ехавшему в Крым, предписывалось (если бы ему там предложили помощь) отвечать, что в случае нужды будет направлена хану соответствующая царская грамота⁴⁶. Объясняется эта осторожность и непрочностью недавно заключенного мирного договора с Крымом, и специфичностью татарской помощи, больше похожей на грабеж, и тем, что еще в 1668 г. войска хана вместе с Дорошенко причинили немало хлопот царским воеводам на Украине. Сказалось и давнее стремление Крыма подчинить себе украинские земли.

Враждебным к разницам было отношение и в Азове. Там не только готовились к обороне, но и внимательно следили за ходом Крестьянской войны, посылали отряды для поимки «языков»⁴⁷. В годы Крестьянской войны азовцы усилили набеги на Дон⁴⁸. При поддержке городских властей Азов стал базой царского правительства для разведывательной работы против Разина. Есаулу Степану Игумнову, посланному из Москвы с этой целью на Дон и прямо объявившему о том командиру азовских янычар, не только помогли связаться с К. Яковлевым, но и потребовали заложников в город, когда Игумнову пришлось ехать на круг в Черкасск⁴⁹.

Тенденция к консолидации сил правительств соседних государств в подавлении классовой борьбы крестьянства в начале XVIII в. прослеживается не столь отчетливо, как в 70-х годах XVII в. Объясняется это скорее всего тем, что после разгрома Августа II и заключения им Альтранштадтского мира со Швецией Россия вынуждена была вести войну почти в одиночестве, единственным ее союзником оставалась Сандомирская конфедерация в Речи Посполитой. Турция придерживалась нейтралитета, выжидая исхода генерального сражения со шведской армией.

Тем не менее такие тенденции существовали. Участники Сандомирской конфедерации пытались с помощью Петра I привлечь на свою сторону казаков Правобережья. Они просили выслать против шведов 2—3 тыс. бывших палеевцев с целью, по-видимому, поднять свой авторитет среди казачества и таким способом укрепиться на Правобережье⁵⁰. Петр, хотя и не желал ослаблять свои силы, ибо к границам России двигалась армия Карла XII, все-таки в конце мая 1708 г. послал трехтысячный отряд полковника Корковки. «Но вскоре из Польши посыпались протесты против «насилия и грабежей», и когда, наконец, осенью 1708 г. пришла основная партия казаков, Сенявский отправил их на помощь тогдашнему литовскому подскарбию Л. Поцею к Бресту. Казаки не согласились идти так далеко, и половина из них разошлась, чуть не перебив сопровождавших их поляков»⁵¹.

Впрочем, наиболее ярко классовая солидарность шляхты и русских дворян проявилась несколькими годами раньше, во время вступления русских войск на Правобережную Украину в 1704 г., когда, согласно заключенному в том же году договору с Речью Посполитой, Россия обязана была «оказать влияние» на Палия, чтобы тот вернул Белую Церковь и некоторые городки Речи Посполитой. Ввиду военной ситуации передача Правобережной Украины оттягивалась.

Таким образом, крестьянские войны нельзя рассматривать как локальные явления, воздействовавшие только на историю России; в ходе их становится яснее единство интересов эксплуатируемых масс в разных государствах. Хронологическое совпадение крестьянских войн с крупными классовыми и национально-освободительными движениями в Западной Европе объясняется резким обострением противоречий феодализма в европейских странах — как в тех государствах, где победа капиталистического способа производства была возможной, так и в тех, где она оставалась «потребностью, но еще не возможностью, где выступали только антифеодальные «низы», а буржуазии еще почти не было, или она еще не могла стать гегемоном антифеодальной революции»⁵².

Другая причина такого совпадения — наличие общеевропейского конфликта. Для 70-х годов XVII в. это деление Европы на габсбургскую и антигабсбургскую коалиции, позднее — Северная воина и воина за испанское наследство⁵³.

Крестьянские войны показали тенденцию соседних государств к консолидации сил в борьбе с повстанцами, тенденцию, наблюдаемую и в государственных договорах, и в повседневной жизни «благородного» сословия. Предводители повстанцев пытались пробить стену, воздвигаемую царскими дипломатами вокруг народного движения. В этом можно видеть элементы внешней функции зарождающейся государственной власти у повстанцев.

Примечания

1. И.В. Степанов. Крестьянская война в России в 1670—1671 гг. Восстание Степана Разина, т. I. М., 1966, стр. 4.

2. См. В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 8, стр. 170—174; т. 22, стр. 135—139; т. 23, стр. 121—122; т. 27, стр. 458—459; т. 33, стр. 1—120; т. 36. стр. 134; т. 39, стр. 64—84 и др.; см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 147—148, 150—152, 159, 164, 169.

3. Источниковедческий анализ этих материалов см.: Е.П. Подъяпольская. Восстание Булавина. М., 1962, стр. 51, 104—105, 109.

4. И.В. Степанов. Указ. соч., т. I.

5. Е.В. Чистякова. Степан Тимофеевич Разин. — «Вопросы истории», 1971, № 8, стр. 131—132.

6. Е.П. Подъяпольская. Указ. соч., стр. 21, 51, 104, 108, 109, 149, 150, 154, 155, 179, 180, 194, 195.

7. К.І. Стецюк. Народні рухи на Лівобережній і Слобідській Україні в 50—70-х роках XVII ст. Київ, 1960; А.Г. Маньков. Круги в разинском войске и вопрос о путях и целях его движения. — «Крестьянство и классовая борьба в феодальной России». Сборник статей. М., 1967, стр. 264—279.

8. Б.Ф. Поршнев. Франция, английская революция и европейская политика в середине XVII в. М., 1970, стр. 263—264; Е.Б. Черняк. Жандармы истории. М., 1969, стр. 68.

9. Г.А. Санин. Влияние классовой борьбы в порубежных районах России и Речи Посполитой в начале 70-х годов XVII века на внешнюю политику Русского государства. — «Тезисы докладов и сообщений XIII сессии межреспубликанского симпозиума по аграрной истории Восточной Европы». М., 1971, стр. 55—57; ЦГАДА, ф. 79, Сношения России с Польшей, оп. 1, 1668 г., стб. 1, л. 37.

10. К.І. Стецюк. Указ. соч., стр. 341, 354, 357, 359.

11. А.Г. Маньков. Указ. соч., стр. 263—264.

12. «Крестьянская война под предводительством Степана Разина», т. III. М., 1962, стр. 37.

13. «Оjcziste spominki w pismach do dzijów dawniej Polski», t. 1. Kraków, 1843, str. 314, 318.

14. «Крестьянская война...», т. II, ч. 2. М., 1959, стр. 134—135 (Расспросные речи Д. Перекреста).

15. Просьба эта была передана через греческого архиепископа Монасию, проезжавшего по Украине в Москву. См. его Расспросные речи в Малороссийском приказе 19 апреля 1671 г. — АЮЗР, т. IX, стр. 390—394; «Крестьянская война...», т. II, ч. 2, стр. 57; С.М Соловьев. История России с древнейших времен, кн. VI. М., 1961, стр. 423.

16. В.А. Голобуцкий. Запорожское казачество. Киев, 1957, стр. 329—336; «Письма и бумаги имп. Петра Великого» (далее — П. и Б.), т. VII, вып. 1. Пг., 1918, стр. 207, 209, 425, 426, 531, 532 и др.; вып. 2. М., 1946, стр. 655, 657, 677, 697—702, 705, 735 и др.; т. VIII, вып. 2. М., 1951, стр. 548.

17. П. и Б., т. VII, вып. 1, стр. 134 (Письмо Петра I Мазепе от 12 апреля 1708 г.).

18. Там же, стр. 572—573 (Письмо Мазепы Петру I от 1 мая 1708 г.).

19. Там же, вып. 2, стр. 692 (Письмо В.В. Долгорукова Петру I от 2 июня 1708 г.).

20. Там же.

21. Там же, стр. 880.

22. В.А. Дядіченко. Нариси суспільно-політичного устрою Лівобережної Україні кінця XVII — початку XVIII ст. Київ, 1959, стор. 100 см. также; В.Е. Шутой. Борьба народных масс против нашествия армии Карла XII. 1707—1709. М., 1958, стр. 302—313.

23. Г.А. Сергіенко. Визвольний рух на Правобережній Україні в кінці XVII і на початку XVIII ст. Київ, 1963, стор. 192—194.

24. П. и Б., т. VII, вып. 2, стр. 710.

25. В.Е. Шутой. Указ. соч., стр. 306.

26. Там же, стр 307.

27. ПСЗ, т. I, стр. 638, 640—641, 699—706.

28. ЦГАДА, ф. 79, оп. 1, 1668 г., стб. 3, л. 30 (Верительная грамота стольнику И. Акинфову).

29. Там же, лл. 72—85 (Наказ стольнику И. Акинфову, 1668 г., январь).

30. ЦГАДА, ф. 79, оп. 1, 1668 г., стб. 7. лл. 4, 5 (Отписка С. Подкова в Посольский приказ).

31. Там же, стб. 19, л. 29 об. (Наказ А. Карандееву). Те же требования изложены в грамоте царя к королю Яну Казимиру от 16 июля (там же, л. 46).

32. Там же, кн. 128, лл. 279 об., 314 об., 318, 349—333, 338, 492, 344 и др. (Статейный список А.Л. Ордина-Нащокина).

33. Там же, 1670 г., стб. 11, л. 4; см. также: Z. Wójcik. Międzi traktatem Andrusowskim a wojną turecką. Stosunki polsko-rosyjskie 1667—1672. Warszawa, 1968, str. 233.

34. Г.О. Санін. Боротьба України и Pocii проти турецькой агрессии в 1672 р. — «Український історичний журнал», 1971, № 12, стр. 43—33.

35. ЦГАДА, ф. 79, оп. 1, 1668, стб. З, л. 214 (Отписка И.Я. Акинфова и Я. Поздышева в Посольский приказ).

36. Там же, стб. 7, л. 8.

37. Там же, лл. 24—23 (перевод с грамоты).

38. Там же, стб. 13, л. 3 (Грамота Яна Казимира царю от 4 мая 1668 г.).

39. Там же, стб. 7, л. 17 (Статейный список С. Подкова).

40. Там же, стб. 19, лл. 70, 71 (Отписка А. Карандеева в Посольский приказ, 1668, августа 18).

41. Там же, Стб. 1, лл. 141, 228, 233, 275.

42. ПСЗ, т. I, стр. 666 (1667, января 30. Андрусовский договор); ЦГАДА, ф. 79, оп. 1, 1668, стб. 1, л. 38 (Отписка смоленского воеводы И. Репнина в Посольский приказ от 28 марта 1668 г.); л. 175 (Грамота И. Репнину от 2 июля 1668 г.)

43. И.В. Степанов. Указ. соч., стр. 351.

44. «Крестьянская война...», т. III, стр. 332 (Челобитная Б. Гурдзецкого, 1674, февраля 5).

45. Там же, т. II, ч. 2, стр. 116 (Запись переговоров, 1670, октября 11).

46. «Крестьянская война...», т. III, стр. 57 (Наказ Д. Хомякову, 1671, апреля 19).

47. «Крестьянская война...», т. I. М., 1954, стр. 206 (Расспросные речи пленного янычара Агмета Мегметева, 1668, июля 12).

48. Там же, т. I, стр. 110—111, 131, 177, 181, 220, 234, 261, 264; т. II, ч. 1. М., 1957, стр. 14, 17, 33; т. II, ч. 2, стр. 115—116.

49. Там же, т. III, стр. 121—122 (Расспросные речи С. Игумнова, 1671, июля 6).

50. В.А. Артамонов. Русско-польский союз в кампании 1708—1709 гг. — «Советское славяноведение», 1972, № 4, стр. 46.

51. Там же.

52. Б.Ф. Поршнев. Указ. соч., стр. 47.

53. Там же, стр. 35.