Царское правительство высказывало недовольство тем, что атаман Максимов упустил Булавина: «Где он, проклятый, укрываяся, живет, о том... неведома и нигде не явился». Между тем мятежный атаман после поражения под Шульгиным городком скрывался в лесах на Хопре и Бузулуке, Медведице и Терсе. В ноябре он появился в Запорожской Сечи, затем в Кодаке. Снова приезжая в Сечь, он на раде, трижды созываемой по этому случаю, подал письмо с предложением о совместном восстании запорожских и донских казаков против царского самодержавия. На обсуждениях разгорелась борьба между зажиточной запорожской верхушкой и рядовыми казаками. Гетман Левобережной Украины И. Мазепа, будущий предатель, потребовал выдачи Булавина, но запорожцы отказались это сделать, «бросили и изодрали» гетманскую грамоту, ругали его самого и говорили: «В Войску Запорожском низовом никогда того не бывало», чтобы выдавать «бунтовщиков»1. Участники очередной рады «скинули» с атаманства Т. Финенко и провозгласили кошевым атаманом К. Гордеенко, который разрешил набирать «охотников» для присоединения к Булавину.
Запорожцы, собравшись в отряд, в начале 1708 г. переправляются через Днепр и начинают продвижение в сторону Дона. С верховьев Дона к Булавину в Кодак прибыли 40 представителей казаков. Они призывают его снова в родные места, чтобы возглавить восстание. Булавин рассылает во все стороны «прелестные грамоты», созывает сторонников для предстоящей борьбы. Его письма-призывы появляются не только на Дону, но и на Украине, Волге и Яике. В письмах предводитель в агитационных целях преувеличивает свои силы. Воеводы и губернаторы на Украине и в Поволжье сообщают правительству о нарастающей активности казаков, беспокоятся по поводу обороноспособности подчиненных им городов.
Запорожцы во главе с атаманом Щукой и Булавин некоторое время стоят на реке Вороной у Новобогородицка. Здесь они устраивают лагерь — «крепостцу». Повстанческое войско все время увеличивается.
Между тем на Дону и в Придонье ширится восстание. Его центром становится Пристанский городок в среднем течении Хопра. Здесь к началу марта собралось до 1000 повстанцев — казаки со главе с Л.М. Хохлачом, большое количество «великорусских» беглецов. Крестьянские волнения охватывают русские уезды, расположенные к северу и северо-западу: Козловский, Воронежский, Тамбовский, а также Слободскую Украину и Поволжье. Продолжалось восстание в Башкирии.
Повстанцы из Пристанского городка давали присягу быть верными своему делу, вступили в переписку с саратовцами. Их агитаторы действовали в русских и украинских уездах и Поволжье. Хохлач переписывался с Булавиным, который направился на соединение с повстанцами. Попытка атамана И. Зерщикова помешать этому соединению успеха не имела, и в конце марта Булавин с товарищами прибыли в Пристанский городок, где их с воодушевлением встретили восставшие.
Еще до прибытия Булавина пристанские повстанцы намеревались идти в Черкасск, «чтоб атамана убить за то, что он с азовскими боярами знается. И итти им под Азов, нужны им бояре». Булавин по прибытии схода заявил на круге, что он хочет «итти в Черкасск и побить старшин, из Черкасска до Азова в Троицкий, а от тех городков и в иные города побить же бояр, прибыльщиков и немцев». Вынув саблю, он говорил, что если не исполнит свое обещание, то пусть ему отсекут ею голову. В прелестных письмах Булавин и его сподвижники призывали «черных людей», посадских, торговцев к совместной борьбе против князей и бояр, прибыльщиков и немцев, истреблять их «за злое дело».
Предводители восстания звали в свое войско добровольцев («а неволею никого не брали»), обещая выдать каждому по 10 руб. Закупались и конфисковывались продовольствие, кони, оружие. Снова и снова горячо спорили о главном: куда идти? Одни предлагали на Черкасск и Азов, другие — на север, к русским городам, чтобы выйти в конце концов к Москве. Победило большинство, настаивавшее на походе в Черкасск. Еще в 1707 г. ряд повстанцев, и в их числе старый разинец Лоскут, говорили, что нужно учесть печальный опыт Степана Тимофеевича и не повторять его ошибки, не оставлять в своем тылу старшину. Повстанцы решили: «А взять де Черкасский, итить им... разорять в Озов, а потом до Москвы, а в Озове и на Москве во всех городах вывесть им бояр да прибыльщиков, да немцев». Булавинцы призывали казаков, русских крестьян расправляться с дворянами и приказными или присылать их в повстанческий центр.
Восстание расширяется и охватывает донские степи, южные и центральные уезды России. Весной 1708 г. повстанцы-казаки прежде всего действуют в северных городках Дона и его притоков. В движение включаются крестьяне и посадские люди Борисоглебского, Тамбовского, Козловского, Воронежского, Верхнеломовского, Нижнеломовского уездов. Они громят помещичьи имения, бегут в восставшие донские городки. В русские уезды приезжают представители Булавина. Так, посланный им атаман Скрылев действовал в Козлове.
В Пристанский городок шли крестьяне Козловского уезда и работные люди с Хопра. Так, к повстанцам присоединилось 10 тыс. работных людей, занимавшихся сгонкой плотов. Козловский воевода, характеризуя состав восставших, писал о них, что это были «наброд беглых, служилых из городов всяких чинов люди, укрываясь от службы и податей, волостные монастырские и помещичьи люди и крестьяне, отбывая тягла и платежей у помещиков»2.
Крестьяне и городские низы Воронежского уезда захватили города Борисоглебск и Бобров, села Боровское, Чиглы и другие. Восставшие расправлялись с воеводами и подьячими, избирали из местных людей представителей новой власти, казачьего самоуправления — атаманов и есаулов. Уничтожались документы, выпускались из тюрем колодники, объявлялась мобилизация жителей в повстанческое войско. Высшим органом власти становился круг.
То же происходило и в других уездах. Отряд из тысячи повстанцев появился около Тамбова и конфисковал на драгунском дворе лошадей, у повстанцев их не хватало. Власти попытались мобилизовать для борьбы с восставшими местных жителей, им раздали оружие. Но они «из города вышли», т. е. отказались исполнить приказ воеводы; часть их, возможно, присоединилась к восставшим. Подходили участники движения и к Козлову, появлялись также в районе нижней Оки, пытались переправиться через Волгу. В июле 1708 г. они разорили Чембар и Мокшанск. Везде, где можно, конфисковали лошадей для предстоящего похода.
Помимо русских, предполагалось привлечь к движению татар, мордву, башкир. Отряд в 1700 чел. был отправлен в Саратов по просьбе его жителей. В Слободской Украине отряд С. Беспалого (1000 чел.) вошел в Бахмут. Здесь он соединился с прибывшими сюда запорожскими казаками и направился в Ямполь; с Беспалым ушли 500 бахмутских бурлаков. Восставшие боролись в Валуйском, Полтавском, Усердском уездах, в районе Харькова.
Действовавшие в разных местах атаманы собирают в свои отряды новых охотников. Если до восстания с беглецов, появлявшихся на Дону, брали по обычаю взносы деньгами, вином и имуществом, то теперь от этого отказываются, чтобы привлечь как можно больше желающих в повстанческую армию Булавина.
В конце марта на большом съезде в Пристанском городке повстанцы принимают решение о походе на Черкасский городок по Дону через Паншин «сухим и водным путем». Избрали старшину, полковников, есаулов, знаменщиков.
Правительство Петра I активизирует свои усилия. С.П. Бахметев получил указ от 27 марта идти в Тамбов из Острогожска, где «для сторожи» стоял И.И. Тевяшов со своим полком. А уже 12 апреля Петр I вызвал из действующей армии гвардии майора князя В.В. Долгорукого, родного брата убитого Ю.В. Долгорукого, и назначил его командующим карательными войсками. Ему выделили крупные военные силы — 2 полка из Москвы, 400 драгун из Воронежа; бригаду прислал А.М. Меньшиков, два полка — гетман Мазепа, по половине Ахтырского и Сумского полков — киевский воевода Д.М. Голицын и т. д. Было созвано ополчение из дворян-царедворцев, о которых новый командующий говорил, что на них «можно надеетца. На шведов они плохи, а на этот народ (против казаков-повстанцев. — В.Б.) зело способны». В целом В.В. Долгорукий в ходе подавления восстания имел в своем распоряжении 32 тыс. чел. (русская армия под Нарвой в начале Северной войны насчитывала 40 тыс. чел.)3. Правда, их сбор происходил не сразу.
Воеводы украинских и южнорусских городов сообщали о ненадежности местных жителей и гарнизонов, о бегстве простолюдинов, стрельцов, солдат и драгун к донским и запорожским казакам. Они просят помощи для защиты от восставших, сила которых, по верному замечанию киевского воеводы, состояла в том, что они «свое дело починают для льготы маломощных людей».
Правительство и черкасская старшина спешат. Царь Петр I, несмотря на лихорадку, уложившую его в постель, пристально следил за приготовлениями В.В. Долгорукого, писал ему, торопил: пусть его полки, хотя бы в половинном или даже меньшем составе, идут «быстрым маршем»! Петр опасается, что булавинцы захватят Азов и Таганрог, а в этих городах и в их окрестностях к восстанию могут примкнуть местные жители и многочисленные стрельцы, матросы и крестьяне, которых собрали из разных мест для строительных работ. Долгорукий получает подробные инструкции о методах борьбы с восстанием: тех, кто в нем не участвует или принесет повинную, не трогать и поступать с ними «зело ласково»; с повстанцами же, «чтобы сей огонь потушить», необходимо поступать иначе: «Ходить по... городкам и деревням..., которые пристают к воровству, и оные жечь без остатку, а людей рубить...».
В.В. Долгорукий, 28 апреля приехавший в Москву из армии, спешно собирает полки, быстро идет к Воронежу. Исполняя приказ Петра «пустить эхо», он 13 мая пишет в Черкасск войсковому атаману Л. Максимову о продвижении царского войска на Дон, просит сообщить об этом во все городки.
Однако каратели не успевают оказать помощь Максимову, который еще до этого мобилизовал домовитых казаков в походное войско. Вместе с конным отрядом из Азова и калмыцкой конницей он 28 марта выступил навстречу Булавину. Лукьянов имел 8 тыс. чел. В Черкасске осталось 4 тыс. казаков и ратных людей из Азова.
Булавин выступил из Пристанского городка с 5-тысячным войском; часть его сил осталась в Северном Придонье и Поволжье.
8 апреля оба войска встретились выше Паншина городка на речке Лисковатке у Красной Дубравы. Во время сражения на сторону восставших перешли верховые казаки и часть низовых из черкасского войска. Многие представители войсковой старшины, зажиточного казачества были убиты. Повстанцы одержали блестящую победу, а Максимов и Васильев (командир азовского отряда) после поражения отступили соответственно в Черкасск и Азов.
После этой победы к восстанию присоединяются десятки донских городков. Для повстанческого войска был открыт путь на Черкасск. Оно быстро увеличивало свои ряды. Получив известия об этих событиях, явное беспокойство испытывают местные воеводы и сам Петр I. Царь, чтобы поддержать их, приказывает Долгорукому распустить слух о своем личном прибытии в Азов. Эта мера, как и рассылка правительственных призывов против «воров», хорошо характеризует методы идеологического воздействия правящих кругов на население страны, прежде всего в районе Крестьянской войны, идеологической борьбы с ее участниками, которые противопоставили им свои «прелестные грамоты», «листы».
26 апреля к Черкасску, в котором сели в осаду домовитые, подошли передовые части Булавина. Через два дня появились его основные силы. Осада города и шести станиц, располагавшихся на острове посредине Дона, могла бы затянуться — Черкасск был хорошо укреплен, имел более четырех десятков пушек. Однако судьбу столицы Войска Донского решили ее жители — казаки. На сторону восстания перешли пять из шести станиц; их атаманы писали Булавину: «Милости просим. Когды ты изволишь к Черкасскому приступать, и ты пожалуй, на наши станицы не наступай. А хотя пойдешь мимо нашей станицы, и мы по тебе будем бить пыжами из мелкова ружья. А ты такожде вели своему войску на нас бить пыжами. И буде ты скоро управишься, и ты скоро приступай к Черкасскому, потому что на наши станицы будут ис Черкасского мозжерами (мортирами. — В.Б.) палить»4.
В Черкасске началось восстание. Правда, дасть казаков пыталась оказать сопротивление булавинцам. Однако другие не захотели это сделать и пустили Булавина в город. Они выдали ему войскового атамана Л. Максимова и пятерых старшин-участников карательной экспедиции Ю.В. Долгорукого в 1707 г. (Е. Петрова, А. Савельева, И.И. Мышлаченка, Н.А. Саламату, Н. Иванова). Всех 6 мая по решению круга казнили. Многих старшин арестовали и сослали. Имущество казненных было конфисковано. Затем повстанцы поделили между собой 200 тыс. рублей из церковной казны. Понизили цену на хлеб.
9 мая круг избрал войсковым атаманом предводителя восставших К.А. Булавина. Большую роль в его избрании сыграли И. Некрасов и С. Драный, агитировавшие в пользу отважного руководителя. Но тут же помощники Булавина избрали представителей старшины, к том числе И. Зерщикова и Т. Соколова, сразу же вступивших на путь предательства. Обо всем, что делалось и Черкасске, они сообщали азовскому губернатору Толстому, командующему карательными войсками В.В. Долгорукому. Зажиточное казачество, принимая сторону восставших, делало это вынужденно, не по своей воле; втайне часть его надеялась, опираясь на движение голытьбы, возвратить старые права и привилегии Войска Донского, утерянные или сильно стесненные к началу XVIII в. Инстинкт самосохранения подсказывал этим временным попутчикам их поведение — видимость поддержки Булавина и его дела и тайные или явные козни против него. Около середины мая враждебная старшина подбила против Булавина около 500 казаков, но их организация недели через две распалась. Одновременно казацкая голытьба выступала на кругах за то, чтобы «черкасских природных казаков всех побить и пожитки их разграбить»5.
Между тем весть о победах Булавина, захвате им Черкасска быстро распространилась во все стороны. К нему и его атаманам усиливается приток желающих принять участие в борьбе. Так, отряд Л. Хохлача со времени сражения на р. Битюг 16 апреля до боя на р. Курлаке 27 апреля вырос втрое — с 500 до 1500 чел.! По словам козловского воеводы, «здешний народ по нынешним известиям зело стал быть под сомнением». А английский посол Ч. Витворт писал на свою родину в начале мая, что «мятежные казаки и беглые люди на украине крепнут»6.
Усиливалось восстание в Слободской Украине. Отряд Семена Драного, атамана из Старо-Айдарского городка, храбро воевал в Валуйском, Палатовском, Усердском уездах, 8 апреля он без боя вступил в Луганский городок. Месяц спустя Драный действует в окрестностях Ямполя.
Борьба повстанцев в этом районе создала благоприятные условия для присоединения к Булавину новых отрядов запорожцев, казаков Левобережной Украины. Крестьянская война усиливалась, и это вызывало страх у дворян, властей. Воеводы опасаются за судьбы вверенных им городов, расположенных поблизости от района восстания. А казанский воевода, занятый борьбой с восставшими башкирами, тем не менее счел возможным послать к Пензе отряд почти из 1000 чел., чтобы воспрепятствовать возможным попыткам их соединения с булавинцами.
Новый войсковой атаман рассылает по всему Дону грамоты, объявляет причины казни старшин. О том же пишет Петру I и его «полководцам», идущим с карательными полками на Дон. В том случае, если царские войска будут разорять донские городки, казаки будут им «противитца всеми реками» или уйдут с Дона «на иную реку», т. е. примут другое подданство (так вскоре поступят повстанцы И. Некрасова). Булавин стремится выиграть время, ищет помощи у запорожских и кубанских казаков, у турецкого султана. Истинное же и главное его намерение состоит в том, чтобы поднять новые массы людей на «возмущение» против «старшин, которые... всякие налоги чинят», против начальных людей, всех богатых и знатных.
Булавин пишет письма к азовскому и киевскому губернаторам, белгородскому воеводе. Он требует имущество казненных черкасских старшин (хранившееся в Азове), освобождения его жены и сына, арестованных в Белгороде. Однако все его обращения и к ним, и к Петру, его «полководцам» остаются, естественно, без ответа — на него смотрят, как на «бунтовщика» и «вора». Приближались войска карателей. Известия о разорении ими городков по Хопру и Донцу пришли в Черкасск накануне избрания Булавина атаманом Войска Донского. Обстановка осложнилась. К тому же в самом Черкасске враги Булавина, тайные и явные, готовились к тому, чтобы нанести ему удар в спину. Домовитые, недовольные распоряжением Булавина снизить цены на хлеб в интересах голытьбы, припрятывали его, чтобы вызвать голод и недовольство новой властью. Но атаман приказал конфисковать «государев хлебный запас» в Паншине, а также переправить в Черкасск будары с хлебом из Донского городка. Однажды заговорщики попытались схватить Булавина, но охрана вовремя их заметила и схватила. Наконец, домовитые организовали отгон конских табунов из-под Черкасска в Азов; это поставило повстанцев в очень трудное положение.
12 или 13 мая во все городки и станицы Булавин рассылает «указ великого Войска Донского» — новая власть распоряжается «выступить против идущих на нас для разорения наших казачьих городков московских полков»7. Из Черкасска 13 мая выступило три походных войска. Одно из них во главе с С. Драным пошло на Изюм по Северскому Донцу, два других во главе с И. Некрасовым и Н. Голым — на Хопер и Волгу. План действий, разработанный Булавиным и его помощниками, состоял в том, чтобы разгромить в этих районах царских карателей, а затем идти на Азов и Троицкое. Обеспечив таким образом свой тыл, повстанцы могли бы после этого направиться «в Русь по городам до Москвы». В том случае, если повстанцы потерпят поражение, руководители планировали сбор сил на Дону в Цимле (станица Цимлянская), с тем, чтобы уйти на Кубань. Переход от посылки «примирительных» писем Петру I и властям к решительной борьбе с ними вызван серьезными причинами. Повстанцы и Булавин, пытаясь наладить переговоры с ними (не без натиска со стороны домовитых в Черкасске и с намерением выиграть время для организации сил восставших), быстро убедились сами и, как они надеялись, убедили других в том, что царю верить нельзя, поскольку на Дон выступало карательное войско Долгорукого. На одном из кругов Булавин предупредил о том, чтобы «никто про именование великого государя не воспоминал», не думал о том, «чтоб принесть... повинную» Петру I.
Конечно, то, что повстанческая армия разделилась на несколько войск, ослабляло силы Булавина, с которым в Черкасске осталось (вместе с жителями) около 2 тыс. чел. Но это диктовалось необходимостью — со всех сторон на повстанцев наступали карательные отряды, и с ними нужно было бороться. Скоро начались сражения.
Походное войско Драного состояло примерно из 11 тыс. чел. — донских и запорожских казаков, русских крестьян и работных людей, бурлаков из России и Слободской Украины. У Голого, по его словам, имелось 8 тыс. повстанцев. Войска делились на полки, конные и пешие, имели пушки и немало огнестрельного оружия.
Рано утром 8 июня 1708 г. повстанцы Драного, Голого и других атаманов напали под Валуйками у р. Уразовой на Сумской полк (до 1200 чел.). Сломив сопротивление охраны, они ворвались в лагерь, убили полковника А.Г. Кондратьева, многих других начальников, захватили весь обоз, 4 пушки, много ружей и коней. Сведения о поражении части его сил испугали В.В. Долгорукого, находившегося в Валуйках. Он не торопился с походом на Черкасск.
Между тем повстанцы передвинулись в район городов Изюм, Бахмут и др. Они рассылали «прелестные грамоты», агитировали население, сообщая, что «стали они за правду и идут в Москву... для ускромления бояр». Их действия в этом районе продолжались весь июнь. Они осаждали Тор, но взять его им не удалось. Подошли царские полки, и Драный отвел свое войско к Донцу. Здесь, у урочища Красная Лука, 1 июля состоялся ожесточенный бой. Из имевшихся у Драного в тот момент 6,5 тыс. повстанцев погибло до 1,5 тыс. чел., в том число и сам предводитель. Восставшие потерпели полное поражение, остатки их войска рассеялись по окрестным лесам, бежали за Донец.
2-тысячное войско И. Некрасова, посланное на Хопер, туда не дошло. Дело в том, что в связи с раскрытием заговора домовитых Булавин отозвал своего помощника. А потом он посылает И. Некрасова с 5-тысячным войском на Волгу против калмыков хана Аюки. Еще до этого там разворачиваются важные события: 13 мая войско Л.М. Хохлача взяло г. Дмитриевск на Волге. Булавин послал другое войско (3 тыс. чел.) на Хвалынское (Каспийское) море; оно захватило старый город в Царицыне, воевода которого отсиживался в «малой крепости». Осада длилась до 17 июля.
Соединившиеся силы Некрасова и Хохлача (у него было 4 тыс. чел.) 26 мая подошли к Саратову и осадили его. В ночь на 27 мая они пошли на приступ, который саратовский воевода Н.П. Беклемишев назвал «жестоким». Во время второго штурма, 29 мая, на повстанцев неожиданно налетел калмыцкий отряд из тысячи человек. Восставшие отступили вниз по Волге.
Сам Булавин решил идти на Азов, где располагался сильный гарнизон из 5 тыс. чел., а сам город имел укрепления и более 180 пушек и дробовиков. Но поход организовать не удалось — в Черкасске было мало сил, старшины и их прихвостни перебежали в Азов; к тому же они и азовцы отогнали конские табуны и лишили повстанцев средств передвижения. В начале июня Булавин послал своих представителей на Кубань с просьбой о помощи. Атаман пишет в верховые донские городки, требует присылки казаков, чтобы «итить к Азову войною».
5 июля начали переправляться через один из притоков Дона речку Каланчу передовые части повстанцев во главе с Л.М. Хохлачом и Ж. Гайкиным. Попытка полковника Н.В. Васильева с отрядом воспрепятствовать им успеха не имела. Потом подошли основные силы восставших, и 6 мая началось сражение у стен Азова. Сильный бой разгорелся у Делового двора, где засели повстанцы, укрывавшиеся за бревнами и брусьями, которые здесь хранились. Он длился несколько часов и сопровождался пушечной и ружейной стрельбой. В конце концов сражение закончилось. Восставшие потерпели поражение. Во время ожесточенной артиллерийской бомбардировки с крепостных укреплений Азова и морских кораблей, бегства повстанцев и их переправы через реку немалое их число погибло.
Поражения под Тором и Азовом сильно ухудшили положение булавинцев. Воспрянули духом домовитые, многие из которых боролись против восставших во время азовского сражения 6 июля. А черкасские старшины, воспользовавшись благоприятной для себя обстановкой, открыто выступили против Булавина. 7 июля они с оружием в руках осадили его дом. Атаман долго отстреливался, убил двух или трех домовитых. Курень начали обстреливать из пушек. В конце концов старшины ворвались в избу, и предводитель восстания был убит. Убил Булавина его бывший есаул С. Ананьин. Труп Булавина заговорщики отослали в Азов, а его губернатору один из организаторов заговора И. Зерщиков (которого тут же избрали войсковым атаманом) сообщил, что Булавин якобы покончил самоубийством. Эту версию подхватили современники и очевидцы событий: властям было выгодно изображать отважного предводителя восстания трусом и самоубийцей; к тому же самоубийц по обычаю не хоронили по православному обряду, а бросали в ямы на свалках и отхожих местах. Все это нужно было для дискредитации народного движения и оправдания предателей-старшин8.
События 1707—1708 гг., неразрывно связанные с именем Булавина, своим размахом показали, на что способен восставший народ, поднявшийся против угнетения и насилия феодалов. Под знаменем Булавина боролись массы подневольного и бедного люда. Сами каратели не раз признавали, что участниками борьбы были прежде всего бедные, «гулящие» люди, беглые, во множестве собравшиеся на окраинах России. Отправляя своих представителей на Дон сыскивать и возвращать беглых, Петр I писал: «Известно нам учинилось, что из русских порубежных и из иных розных наших городов, как с посадов, так и из уездов, посадцкие люди и мужики розных помещиков и вотчинников, не хотя платить обыкновенных денежных податей и оставя прежние свои промыслы, бегут в розные донские городки, а паче ис тех городков, ис которых работные люди бывают на очереди на Воронеже и в ыных местах, ...и укрываютца на Дону з женами и з детьми в розных городках, ...тех беглецов донские казаки из городков не высылают и держат в домех своих»9.
Основными движущими силами Крестьянской войны, развернувшейся на Дону и в прилегающих к нему русских уездах, в Нижнем Поволжье и Слободской Украине, являлись различные категории крепостных крестьян, казаки, посадские и работные люди, русские и нерусские (украинцы, отчасти калмыки и др.). Ведущее место занимало среди них крепостное крестьянство; к тому же известно, что подавляющая часть донских казаков, этих застрельщиков и организаторов движения, игравших очень большую роль на всем его протяжении, являлась выходцами из крепостных крестьян русских уездов.
Все эти люди выступали против гнета феодалов, владельческих работ и повинностей, против налогов и принудительных работ, рекрутских наборов и притеснений всякого начальства.
Особенно активную роль играли в восстании беглые крестьяне, «новопришлые» казаки (из беглых, не проживших на Дону положенных лет). Московское правительство распорядилось считать новопришлыми всех, кто появился на Дону после 1695 г. Естественно, что это вызывало ненависть большой массы пришельцев на Дон — крестьян (помещичьих, дворцовых, монастырских и др.), работных людей (бурлаки и т. д.), посадских и служилых людей по прибору (стрельцы, городовые казаки и др.), солдат.
В восстании активное участие приняли социальные низы Войска Донского. Старши́на, отдельные представители которой по тем или иным причинам примыкают к ним в качестве временных попутчиков, в целом выступает на стороне правительственного лагеря. Они помогали Ю.В. Долгорукому переписывать беглых на Дону (недаром в ходе расправы с ним повстанцы кричали: «Черкасских старшин бить до смерти!»). Такое же классовое деление по отношению к восстанию характерно для украинского, запорожского казачества, принявшего активное участие в третьей Крестьянской воине.
Весьма решительно вели себя во время Крестьянской войны работные люди с лесных пристаней и торговых судов (бурлаки), рыбных и соляных промыслов, корабельных верфей и железоделательных заводов.
Немалую роль играли в движении и раскольники, проживавшие по Хопру, Медведице и другим рекам; из их числа вышли выдающиеся предводители восставших — И. Некрасов, Н. Голый, возможно, Л.М. Хохлач и, наконец, сам К.А. Булавин. Этот немаловажный факт нашел отражение в содержании прелестных писем повстанцев, в их идеологии. Нередко булавинские прокламации говорят о борьбе восставших «за истинную веру христианскую» и т. д. А в одном из воззваний Никиты Голого говорится: «А мы стали за старую веру и за дом пресвятые богородицы и за вас, за всю чернь...»; «...за бога и за великого государя и за дом пресвятые богородицы, и за крест животворящий, и за истинную веру»10.
Идеология участников третьей Крестьянской войны сходна с идеологией их предшественников.
Главный лозунг повстанцев — бить, уничтожать, «сажать в воду» князей, бояр и дворян, помещиков и вотчинников, панов и арендаторов («рандарей»), богатеев и начальников, казацких старшин и подьячих, прибыльщиков и судей неправедных — всех эксплуататоров, «обидчиков», «злых людей», кто причиняет обиды и разорение бедным, «худым людям». К «злым» причисляются и «немцы», т. е. иностранцы, находившиеся в это время в России и верой и правдой служившие царю, русским феодалам.
Повстанцы начала XVIII в., как и в XVII в., делили своих классовых врагов на «добрых» и «злых», «худых», «супостатов». Отсюда их вера в «доброго царя», обращения с «примирительными» письмами к Петру I и его «полководцам». Они соглашались служить ему по-прежнему и готовы просить о «милосердом» прощении, если царь позволит жить им «по казачьей обыклости», т. е. с учетом их старых прав и обычаев, в том числе права принимать на Дону беглых людей. Исключительно важно, что Булавин и его повстанцы, вначале рассчитывавшие на милость Петра I, быстро отказались от своих надежд. В конце мая Булавин под угрозой смертной казни запретил говорить о царе, о принесении ему повинной. Один из черкасских старшин-предателей В. Фролов так сообщил об этом в Азов: «Да он же, Булавин, учинил к Черкасском заповедь под смертной казнью, чтоб никто про именование великого государя не вспоминал; а буде кто станет говорить, чтоб принесть великому государю повинную, и тех людей похваляетца казнить смертью»11.
Повстанцы выступали с антифеодальных, антикрепостнических позиций. Их воззвания обращены к населению Войска Донского и Запорожья, южных и центральных уездов Европейской России — к крестьянам и казакам, работным людям и посадским, к торговцам и «начальным добрым людем». Они призывают «не молчать и не спущать» всем народным притеснителям, которые «неправду делают». Восставшие, по словам прокламации Н. Голого, «стали... за всю чернь».
В идеологии восставших, их планах и намерениях было много неясного, незрелого. Их лозунги, как можно было убедиться выше, страдают расплывчатостью и ограниченностью. Выступая против феодально-крепостнических порядков и уничтожая его носителей, восставшие не представляли себе тот политический строй, который мог бы прийти на смену существующему. Среди них не было единства. Одни из них, выступая за казачьи вольности, не хотели появления помещиков и, стало быть, крепостничества на Дону. Другие резонно считали, что нужно уничтожить крепостнические отношения по всей стране, для этого они и замышляли поход на Москву. На сторону своего правого дела повстанцы и их предводители не прочь были, особенно в начале движения, привлечь «добрых» начальных людей, бояр и немцев.
Но репрессии карателей, предательство «домовитых» обусловили радикализацию лозунгов повстанцев. Это отразилось на содержании прелестных писем Некрасова и Голого с их более четким и ясным противопоставлением «черни» и «бояр» и «немцев», которые «неправду делают», с их обвинениями в адрес черкасской старшины в убийстве Булавина.
Примечания
1. Булавинское восстание, стр. 364.
2. Булавинское восстание, стр. 213.
3. Е.И. Подъяпольская. Восстание Булавина. 1707—1709, стр. 141.
4. Булавинское восстание, стр. 227.
5. Булавинское восстание, стр. 239.
6. В.И. Лебедев. Булавинское восстание (1707—1708), стр. 68.
7. Булавинское восстание, стр. 459.
8. Е.П. Подъяпольская. Восстание Булавина. 1707—1709, стр. 157—178.
9. Письма и бумаги Петра Великого, т. VI, стр. 9—10.
10. Булавинское восстание, стр. 230, 457, 466.
11. Е.П. Подъяпольская. Восстание Булавина. 1707—1709, стр. 109—110.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |