Победа, одержанная генералом Деколонгом над самозванцем, только что разорившим целый ряд крепостей, произвела сильное впечатление как на жителей Оренбургской пограничной линии и Исетской провинции, измученных грабежами и разбоями, так и на лиц, стоявших во главе административных учреждений, переживавших постоянные опасения от нападения мятежников и от совращения в число бунтовщиков ложными уверениями легкомысленных обывателей. По получении известия о совершившихся событиях под Троицкой крепостью Исетский воевода полковник Лазарев писал Деколонгу: «Известный вор Пугачев с сообщниками своими, по благости Господней и счастием вашего высокопревосходительства, разбит и утечку учинил, с которым полученным благополучием и имею честь нижайше поздравить, моля при том Всемилостивейшего Бога о продолжении дрожайшего здравия и чтобы поручила Всевышнего десница самого сего злодея доставить в руки вашего высокопревосходительства.
Какая ж в Челябе произошла от верноподданных Ея Императорского Величества рабов радость, о том вашему высокопревосходительству к изъявлению не нахожу довольно способов, так что редко кто мог бы удержаться от пролития слез. Словом, вы воскреситель нашей жизни»1.
Пугачев, разбитый наголову Сибирскими войсками, едва ускользнувший от гнавшихся за ним с поля битвы команд поручиков Беницкого и Борисова, 21 мая к вечеру прибыл в Нижне-Увельскую слободу с остатками разрозненной и уничтоженной толпы.
Эта прибывшая толпа, состоявшая приблизительно из 1500 человек, преимущественно заводских крестьян, при одной пушке, выжегши и разграбивши слободу и захватив с собою несколько молодых слободских жителей, направилась к Кичигинской слободе с намерением пройти на Еткульскую крепость.
Посланная в погоню за Пугачевым на другой день битвы под Троицкою крепостью команда под начальством премьер-майора Жолобова пришла в Нижне-Увельскую слободу всего 23 мая, когда пугачевская толпа уже успела, еще накануне вечером, пройти Кичигинскую слободу, забрав там 50 казаков и направиться к Коельской крепости, отстоявшей в 45 верстах от Нижне-Увельской слободы2.
Прибыв 23 числа в Кичигинскую слободу и сделав там небольшой роздых, премьер-майор Жолобов продолжал путь по следам Пугачева и в тот же день, к вечеру, прибыл в крепость Коельскую, где и получил известие от подполковника Михельсона о разбитии им Пугачева, причем Михельсон просил Жолобова поспешить движением своего отряда для соединения с ним3.
Подполковник Ив. Ив. Михельсон, назначенный еще в начале марта 1774 года А.И. Бибиковым начальником отряда для освобождения осажденной Уфы, после удачного поражения мятежников под Чесноковскою и освобождения от блокады Уфы, 24 апреля двинулся со своим отрядом к Симскому заводу и оттуда 15 мая к Саткинскому заводу, продолжая движение по направлению к Челябинско-Троицкому тракту. Будучи в полном неведении о месте нахождения Пугачева, а также в полном недоумении о том, какое ему действительно избрать направление для движения своего отряда, в видах согласования своих действий с распоряжениями командующего Сибирскими войсками, подполковник Михельсон, находясь в Веденеевском руднике, 19 мая просил генерала Деколонга «снабдить его наставлением, где ныне Пугачев находится, нужно ли ему в тех местах обращаться и сходно ли ему будет к тем местам следовать, на что он ожидает повеления»4.
Не получая указания от генерала Деколонга, Михельсон продолжал предпринятое им движение по ранее составленному плану и, подойдя к Кундравинской слободе, узнал о разбитии самозванца под Троицкой крепостью и о бегстве его с остатками мятежной толпы по линии.
23 мая, у деревни Лягушиной, имея в своем отряде не более 500 человек, Михельсон наткнулся на самозванца, бегущего с толпою в 2000 человек. Атакованный превосходными силами мятежников, Михельсон стал во главе эскадрона Изюмских гусар, сам повел атаку, решившую скоро дело в его пользу. Мятежники поколебались, самозванец бежал одним из первых, а за ним вся толпа, которую преследовал отряд Михельсона на расстоянии более 15 верст. Мятежники потеряли 600 человек убитыми и около 400 пленными, преимущественно заводских крестьян. Они лишились единственной пушки, продовольственных запасов и обоза, в котором найдена была голубая лента установленного Пугачевым ордена, которую он надевал на себя в торжественных случаях.
Премьер-майор Жолобов, получивший одновременно уведомление Михельсона с приглашением его соединиться с ним и ордер генерала Деколонга, которым поручалось ему отрезать самозванцу путь от Челябинска, двинулся с отрядом к Чебаркульской крепости, где и встретился 24 мая с Михельсоном, искавшим Пугачева и находившимся в неведении о том, куда скрылся самозванец — на Кыштымовский ли завод или же на Косотурский.
При встрече отрядов соглашения начальников относительно единства действий к одной общей цели — поимке самозванца — не последовало. Премьер-майор Жолобов доносил генералу Деколонгу, что Михельсон, предприняв со своим отрядом движение на Косотурский завод, как для преследования самозванца, так и для защиты пути в Уфимскую провинцию, предлагал ему направиться с отрядом к Карасуйской деревне, где пролегает дорога по болотам и топям, почему он, признав такое движение неудобным для своего отряда, согласно данного ему ордера, повернул к Челябе5.
В то же время Михельсон, недовольный действиями Жолобова, писал генералу Деколонгу: «Я должен вашему высокопревосходительству принести мою жалобу на господина майора Жолобова, который 24 числа, поутру, подошед к Чебаркульской крепости, со мною верстах в четырех от оной встретился, коему я не только словесно, но и письменно дал знать, что, имев известие, якобы злодей пробирается к стороне Косотурского или Кыштымовского заводов, почему по настоящим обстоятельствам его, господина майора, наисильнейшим образом просил идти на Кыштым, куда дорога гораздо способнее, нежели на Косотур, через что злодей у нас и оставался бы в средине и была бы ему загорожена не только дорога в Уфимскую провинцию мною, но и в Челябинск и в Екатеринбургское ведомство им, господином Жолобовым, и злодей бы не имел уже никакого способа усиливаться, а должен бы в непродолжительном времени попасть в руки, будучи преследовал нами с обеих сторон. Господин майор Жолобов хотя словесно на то соглашался, однако вместо того, чтобы сие учинить, злодею дороги пересекать, что есть единый способ, на последнее мое сообщение мне отвечал, что сего сделать не может, прописывая худые дороги и реки, через которые каждой действующей команде проходить должно. Эти действия дают злодею усиливаться»6.
Этот рапорт получен был Деколонгом 29 мая, когда Михельсон, двинувшись чрез Златоустовский и Саткинский заводы, выступил в Симскому заводу и далее на Уфу, а отряд Жолобова уже был в Челябе7.
Несвоевременное получение сведений в главной квартире о движении и месте нахождения отдельных отрядов, действовавших против самозванца, а также совершенное неведение о расположении отрядов на линии крепостей, естественно, порождали полное несогласование действий отрядов к одной общей цели.
По освобождении Оренбурга от осады мятежников и по нанесении поражения самозванцу при Сакмарском городке генерал Рейнсдорп, имея в виду удаление Пугачева в Башкирию, предложил генералу Станиславскому, находившемуся в Орской крепости с отрядом Сибирских войск, произвести движение к северу по линии к Кызыльской или же Верхнеяицкой крепостям для ограждения главным образом находившихся в этой части крепостей и редутов от нападения башкир. Руководствуясь этим предложением, генерал Станиславский 1 мая выступил со своим отрядом из Орской крепости по указанному направлению, не имея никаких сведений о движении отрядов генерал-майора Фреймана и коллежского советника Тимашева, командированных от Сакмарского городка кн. Голицыным для поисков Пугачева. 5 мая отряд генерала Станиславского прибыл в Таналыцкую крепость, 10-го в Уртызамскую, где и получил сведения о взятии Пугачевым Магнитной.
По малочисленности гарнизона этой крепости, а также опасаясь, чтобы самозванец от Магнитной не обратился на эту крепость, как на слабейшую, генерал Станиславский забрал с собою всю гарнизонную команду и казаков вместе с комендантом подполковником фон Рассом, оставив в крепости при обывателях одного прапорщика Маныкина.
Находившиеся в крайности 7 чугунных пушек, которые признано было невозможным забрать с собою, оставлены были генералом Станиславским на попечение прапорщика Маныкина с тем, «что если злодей нападать будет большою толпою и усмотрит он к отпору себя не в состоянии, то немедля того же часу, чтобы злодей воспользоваться не мог, пушки с состоящими зарядами побросал бы в воду и, забрав способных людей, оставя крепость, ретировался на лодке по реке Яику, в крепость Таналыцкую». 14 числа генерал Станиславский прибыл с отрядом в крепость Кызыльскую, куда в тот же день прибыл и коллежский советник Тимашев с отрядом Оренбургских войск. 16-го оба отряда выступили к Магнитной, куда и прибыли 18-го, найдя ее совершенно разоренною. В этой крепости оставлены были самозванцем 112 человек крестьян Белорецкого завода и при них до 600 человек жен и детей разных заводских крестьян, примкнувших к мятежнической толпе. На этих крестьян, а также на уцелевших обывателей и раненых солдат, здесь оставленных, возложено было самозванцем заготовление разного провианта и в особенности сухарей. Забрав с собою всех крестьян с женами и детьми, а также часть заготовленного для мятежников провианта, оба отряда 20-го прибыли в Верхнеяицкую крепость, где генерал Станиславский передал в ведение коменданта полковника Ступишина всех приведенных им крестьян «с приказанием обрить им головы и бороды, отпустив в свои дома с таким подтверждением, чтобы они от домов своих далее одной версты, под страхом смертной казни, не отлучались».
В Верхнеяицкой крепости генерал Станиславский застал отряд генерала Фреймана с Оренбургскими войсками, прошедший через Белорецкий завод. Присоединив к своим войскам отряд Тимашева, генерал Фрейман 20 числа выступил из Верхнеяицкой крепости к Троицкой, в след отряда генерала Деколонга, выбрав путь степною стороною, прямо на Степную крепость. Однако 23-го со всеми своими войсками генерал Фрейман возвратился обратно в Верхнеяицк, не дав знать о своем пребывании и о своем движении генералу Деколонгу, от места расположения которого находился всего на расстоянии одного перехода. По этой причине Деколонг до 29 мая находился в полном неведении как о приходе отряда генерала Станиславского, так и о близости нахождения отрядов Оренбургских войск.
Тимашев словесно заявлял генералу Станиславскому, что поспешное возвращение генерала Фреймана с отрядом было вследствие получения известий от бежавших мятежников о поражении их под Троицкою крепостью, а также о том, что Пугачев укрылся в Уральских горах, в деревне башкирского старшины Абнима Тархана. Основываясь на этом заявлении, генералом Станиславским командирован был отряд в 260 человек под командою капитана фон Винклера до урочища гор Корептау на поиски бежавшего самозванца.
Донося подробно о прохождении своего отряда из Орска до Верхнеяицка и не имея сведения о том, что намерены предпринять Фрейман и Тимашев, генерал Станиславский просил генерала Деколонга разрешить ему присоединиться к его отряду, ввиду значительного скопления войск в Верхнеяицке8.
В то же время генерал Станиславский оповещал, что начальники отрядов Оренбургских войск «имеют почасту разновидные повеления: господин губернатор повелевает одно, а князь Голицын другое, и тако двуличные повеления к одноличности сходственно не придутся»9.
27 мая генерал Фрейман со всеми Оренбургскими войсками выступил из Верхнеяицкой крепости по линии к Оренбургу. Комендант Ступишин, имея в виду, что генерал Станиславский предполагал соединение своего отряда с корпусом генерала Деколонга, просил последнего оставить пришедшие Сибирские войска в подчиненной ему крепости, «так как гарнизон ее состоит всего из 150 человек, преимущественно рекрут, вооруженных одними пистолетами. К тому же значительная часть гарнизона должна ежедневно окарауливать пойманных из мятежнической толпы разных беглых колодников, которых уже имеется до 200 человек»10.
13-я легкая полевая команда премьер-майора Эртмана, долженствовавшая следовать, по усмирении крестьян Ялуторовского дистрикта, на Челябинск и затем на соединение с корпусом генерала Деколонга, ввиду движения самозванца к Троицкой крепости и возникших потому опасений при успехе оружия мятежников за целость других крепостей, а в особенности Сибирской пограничной линии, вызвана была комендантом Звериноголовской крепости полковником Эстко к этой крепости, куда и прибыла 24 мая11.
Неизвестность действительного нахождения самозванца в связи с тем паническим страхом, который овладевал массами населения в местностях его появления, порождали ложные тревоги, при предположениях или слухах о том, что самозванец скрывается в данной местности. В особенности немало породило волнений сибирской администрации и населению предположение, что Пугачев находится в Киргизской степи близ Звериноголовской крепости. Предположение это основывалось на показаниях пойманного близ этой крепости беглого Азовского полка драгуна Мезенцева, удостоверявшего, что Пугачев, ускользнув из Башкирии от всех войск и перебежав линию, находится в Киргизской степи против Звериноголовской крепости в 50 верстах, вверх по реке Абуге, откуда он и послан к крепости для разведок о ее защитности. Затем Мезенцев показал, что одновременно с ним из пугачевской толпы посланы также еще лица внутрь линии для приглашения крестьян к их толпе.
«Такие обстоятельства, — писал по этому поводу Сибирский губернатор Чичерин генералу Скалону, — показывают здешнему краю, особливо Сибирской линии, беспримерную опасность; весьма удивительно только, каким образом и столь стремительно мог злодей вдруг, не оставя по себе и следов, ускользнуть из Башкирии в Киргизскую степь». Признавая пойманного Мезенцева за шпиона, подосланного самозванцем, с целью, может быть, отвлечения военных сил и бдительности от мест, в которых он действительно намеревался проявить свою разбойническую деятельность, Сибирская администрация тем не менее принимала меры к розыскам по указанию этого шпиона и к усилению состава войск в Звериноголовске, для чего из Курганской слободы, по приказанию Чичерина, была немедленно перевезена на подводах в Звериноголовск рота рекрут под командою капитана Мокринского и командирован взвод гусар под командою поручика Воронова. Также принимались меры и к подкреплению по Сибирской линии гарнизона Пресногорьковской крепости.
По распоряжению, отданному генералом Деколонгом коменданту Звериноголовской крепости полковнику Эстко, Мезенцев за свои ложные показания был повешен, также были повешены премьер-майором Эртманом в степи, «дабы в случае наезда воровские партии то видели, им на страх, 5 калмык, задержанных во время розысков и сознавшихся в принадлежности к мятежнической толпе»12.
Опасения за Звериноголовскую крепость еще возникали вследствие того, что пойманные близ Троицка приверженцы пугачевской толпы показывали на принятые будто бы самозванцем меры для склонения киргиз к нападению на эту крепость, почему генерал Деколонг ордером давал знать генералу Скалону:
«Через пойманных из злодейской толпы сущих плутов осведомился я, будто бы от самозванца Пугачева из воров башкирских старшин послан сотник Упал к киргизским старшинам, с уговором, чтобы они склонялись к собранию своих, до несколько тысяч сил, дабы сделать общее с самозванцем нападение на Звериноголовскую крепость; а как сие для линии не безважно, то рекомендую всеми силами стараться разведывать через доброжелательных киргизских же российской стороне старшин»13.
Такая же ложная тревога порождена была известиями о появлении самозванца близ Верхнеяицкой крепости, почему генерал Фрейман, недавно выступивший из этой крепости и находившийся с своим отрядом в Кизильской, должен был вернуться для производства поисков.
Опасаясь появления самозванца, неизвестно куда скрывшегося, дистанционные коменданты и воеводские канцелярии Исетской провинции и Сибирской губернии рассылали воззвания к населению с целью поддержать в нем верноподданнические чувства.
«Военнослужащие и жители Верхнеяицкой крепости, — писал полковник Ступишин, — Божиим попущением и в казнь за грехи наши и наше нераскаяние посылаются велением Божием на нас: напрасная смерть, потопы, глады и грабительства, как сказано в св. Писании и ныне все сие над нами ясно совершается.
Злодей Емелька манит многих обещаниями. Но кто же, помня Бога и присягу, поверит ему, оприч таких же воров вероотступников, шельм, как он сам. Если Божием попущением он, вор злодей Емелька, придет к Верхнеяицкой крепости, станем все от мала до велика, кто в силе поднять хоть камень, а живыми не дадимся в руки злодея, не дадим ему ругаться храмом Божием, женами и детьми нашими. Первый умру за веру и Государыню я, комендант, и все мои подначальные офицеры; надеюсь, что не постыдят себя за начальными людьми и солдаты. Будем живы, отразим злодея и наградит нас Бог и Ея Императорское Величество; а погибнем, то яко мученики обретем венец нетленный. Оружия у нас довольно, свинцу и провианта тоже, солдаты молодцы. Кто из жителей хочет оружия, требуй пороха и свинца от комендантской канцелярии. Между нами как от солдат служащих и отставных нет изменников и трусов; а если такие есть, я не держу идти в вечную гибель и к злодею Емельке, только назад такого не приму и с повинною, а по власти, мне данной, таковой злодей будет весьма лишен живота. Предписываю воинским начальникам и жителям вверенной мне дистанции крепко смотреть за ворами башкирцами и киргизами, приезжающими будто бы на торг: не переметчики ли они и нет ли у них каких воровских писем? Буде каковые окажутся, то брать и передавать в комендантскую канцелярию. Ордер сей прочитать по ротам и капральствам и объявить в Верхнеяицкой крепости с барабанным боем».
Исетская провинциальная канцелярия указами сообщала, для всенародного объявления, о разбитии самозванца, призывая население к его поимке.
«Известный государственный злодей Пугачев не только под Троицкою крепостью господином генералом-порутчиком и кавалером Иваном Александровичем Деколонгом со всеми силами разбит и поражен, но и последняя его сволочь, нечаянным образом, при утечке из Троицкой крепости, вся встречена и истреблена до основания, так что едва и сам бесчеловечный мучитель и тиран Пугачев проклятую свою жизнь бегством спасти мог. Однако ж, чаятельно, что недолго прошатается и голова его проклятая скоро будет сокрушена, в рассуждение что за ним отправлены вслед от господина генерала-порутчика и кавалера два майора, Жолобов и Гагрин. Уповательно, совершится может к порадованию верноподданнических Ея Императорского Величества рабов сердец. Между тем час от часу бежавшие из его толпы с повинною примножаются, в том числе находятся таковые, кои во всем сему извергу Пугачеву содействовали самовольно. Рекомендуется о таковых счастливых успехах оружия ее Императорского Величества к удовольствию каждого ведомства своего во всех местах распубликовать, с таким подтверждением, что если паче чаяния иногда случилося тому злодею быть в каком-либо российском жительстве, то бы его всеми силами старались изловить. И для того по учиненному в Исетской провинциальной канцелярии определению сим Ея Императорского Величества указом определяется по получении сего, в каждом месте о таковых счастливых успехах оружия Ея Императорского Величества к удовольствию каждого распубликовать и притом, ежели паче чаяния иногда оный злодей Пугачев в каком либо жительстве случится быть, то б его всеми силами старались изловить. Приметами он возмутитель: росту среднего, лицом смугл, волосы на голове и бороде темно-русые с сединою, во рту в передней челюсти одного зуба нет да и правая рука простреленная»14.
Также рассылались объявления такого же содержания и по Сибирской губернии:
«От генерал-поручика, лейб-гвардии премьер-майора, Сибирского губернатора и кавалера Чичерина Объявление. 30 мая 1774 г.
Известный государственный возмутитель, вор и злодей донской казак Пугачев с главными его и великими толпами под Оренбургом победоносными Ея Императорского Величества войсками двукратно: сперва в Татищевой крепости, а потом в Каргалинской слободе и в Сакмарском городке разбит и толпы его наголову истреблены, так что он с малым числом людей едва мог уйти; скрывался везде потаенным уж образом, не смел да и не мог уж в тамошних пределах держаться. Возник было на Оренбургской линии, собрав кое-какой из ссыльных, и наказанных, и в бегах находящихся людей сволочи, напав нечаянным и ночным временем, причинил несколько утеснения. Но над Троицкою крепостию и сам поражен, как господин генерал-поручик и кавалер Деколонг от 20 числа мая, а Челябинский провинциальный воевода Лазарев от 26-го, Звериноголовской комендант полковник Эстко от того же числа меня уведомили, что господин генерал-поручик и кавалер Деколонг, обхватя оного вора и злодея Пугачева с сообщниками под Троицкою крепостию, разбил, так что сам он, Пугачев, ранен, толпа его истреблена, артиллерия вся отбита; весьма с малым числом мог он оттуда убежать, а будучи в том побеге, близ Верхне-Увельской слободы встретившим его господином полковником Бибиковым и последняя его сволочь истреблена до основания, так что едва сам он, бесчеловечный мучитель, проклятую свою жизнь бегством спасти мог. Однако же недолго проскитается, и его голова скоро будет сокрушена! За которым вслед от его превосходительства отправлены два майора, Жолобов и Гагрин, с командами, да и сей полковник Бибиков старается наперехват его взять. По сему последнему истреблению всей бывшей у него сволочи (ибо оставшиеся в живых к его превосходительству Деколонгу, так и в Челябе к воеводе Лазареву, сами собою... признаются в своем преступлении, просят помилования, в верности Ея Императорского Величества утверждены присягою) не может он нигде подобных злодеев сыскать и набрать опять партии, то одно ему осталось — уйти для единственного своего пропитания. А чрез сие публично даю знать, чтоб во всех селениях сами жители приняли предосторожность, ибо один иногда сообщник его примет, а вся слобода прилепится, и деревня разбита и погублена быть должна. И для того бы все жители неусыпно друг за другом следили и примечали, и коль скоро в коем селении оный покажется, то бы все усердно старались поймать и скорее дать о том знать.
Приметами оный злодей: росту среднего, лицом смугл, волосы на голове и бороде темные-русые с сединою, во рту в верхней челюсти одного зуба нет, правая рука прострелена. И кто же оного злодея у кого присмотрит, донесет, а всего лучше если сам поймает и приведет, оный все то награждение получит, о которых в Высочайших Ея Императорского Величества манифестах объявлено. Напротиву же того, буде в каком селении оный злодей как принят и укрыт будет, то все оное селение, считая злодеями и сообщниками всех, военною рукою жестоко наказано будет и род оставшихся людей навеки злодеями и бунтовщиками признаемы будут.
Денис Чичерин»15.
Отсутствие единства действий в направлении военных сил по преследованию мятежников и несогласия начальников отдельных отрядов дали возможность Пугачеву снова усилиться. Предположения Михельсона о месте нахождения Пугачева с остатками своей толпы оправдались. Пугачев находился на Миасе, где, простояв четыре дня, усилил свою толпу до 2000 человек, затем, за удалением отряда Жолобова к Челябе, сжег Чебаркуль, Кундравинскую слободу, Златоустовский, Саткинский заводы и 3 июня, совершенно неожиданно, атаковал Михельсона. После упорной схватки Пугачев был отбит и преследуемый скрылся в вершинах реки Ай, оставив на поле сражения до 400 тел. Разбитый самозванец с небольшою толпою предпринял движение к западу, преследуемый Михельсоном, который двигался через Симский завод на Уфу к Бирску, с надеждой не допустить самозванца к приволжским губерниям.
Одновременно с проявлением самозванцем вновь своей преступной деятельности взволновались и крестьянские слободы Ялотуровского дистрикта Куртамышская и Утяцкая, почему 13-я легкая полевая команда снова отодвинулась в эти слободы, водворив там спокойствие.
При поражении под Троицкою крепостью пугачевской толпы в составе ее была значительная часть калмык, из которых партия, свыше 100 человек, бежала в Киргизскую степь.
Опасаясь их влияния на население степей и придавая потому особенное значение их поимке, генерал Деколонг предписал по всей Сибирской пограничной линии производить разведки и поиски бежавших. Не желая, чтобы эти калмыки предались китайским властям, генерал Деколонг просил участия султана Средней Орды Аблая и старшины Кулсара Батыря:
«Всепресветлейшей Державнейшей Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны Самодержицы Всероссийской и проч. и проч.
Киргизско-Кайсацкой Средней Орды верноподданному и почтенному владельцу Аблаю султану:
Из подданных Ея Императорскому Величеству обитающих в России калмык, оказавшихся ныне в злейшем противу государства преступлении, с небольшим сто человек, страшась по законам Ея Императорского Величества должного за преступление наказания, бежали от Троицкой крепости киргиз-кайсацкою степью, как видно, с намерением прорваться в Китайскую землю, чего ради заблаговременно уведомляя вас, почтенный султан, прошу оных изменников при подающемся случае, буде они обратятся к Китаю, всех, не допуская туда, приказать своим киргизцам переловить и употребить в свою пользу в услуги хатонами, о чем и меня уведомить. Я, пожелав вам всякого благополучия, пребываю Ея Императорского Величества Самодержицы Всеросийской Государыни моей от армии генерал-порутчик ордена святые Анны кавалер и над сибирскими войсками главный командир Иван Деколонг. Мая 26 дня 1774 года, крепость Троицкая».
Совершенно такого же содержания письмо было послано и киргиз-кайсацкой Средней Орды верноподданному и почтенному старшине Кулсаре Батырю.
Бежавшие калмыки, стремившиеся перейти киргизскую степь, захвачены были киргизским старшиною Урус-султаном и с разрешения султана Аблая розданы были в рабство десяти киргизским волостям, причем генералом Деколонгом объявлено было киргизам, «что если они отдать калмыков не желают, дабы с ними поступлено было по строжайшим Ея Императорского Величества законам, если калмыки им угодны, то с его стороны нет усилия во взятии их и они могут пользоваться калмыками по своей воле»16.
Во время преследования и розысков бежавших многие из их единоплеменников, находившихся в рабстве у киргиз и разночинцев, проживавших на пограничной линии, подвергались истязаниям, заподозренные как в укрывательстве, так и в пособничестве. Генерал Деколонг в одном из ордеров своих давал наставление порядку производства допросов этим несчастным: «Отправленный в Омскую крепость крещеный калмык Иван Алексеев допросом, под жестоким пристрастием, показал, будто бы он не из числа бежавших из злодейской толпы, под битием же кошками, закуся язык, ничего не говоря, на том и утвердился, по сему льститься никаким образом неможно, а что он под битием молчанием укрепился, то уже многими опытами здесь доказано, что таковые, прилепившиеся к стороне его злодейской, сколько бы не стерпели жестокие побои, однако же ни одного слова не хотят к признанию своего преступления выговорить, следовательно, и сей, как заключить надобно, таким же образом намерен себя оправдать; однако же, напротив того, легко станется, что он опасается смертной казни за совершенное, может быть, важнейшее преступление, для того приходится всяким образом его уверять, что он будет свободен и от смертной казни и от телесного наказания, лишь бы чистосердечно принес в вине своей раскаяние, и когда то истинно откроется, то выведывать от него и о других важнейших обстоятельствах»17.
Такое суровое отношение сибирских властей к калмыкам объяснялось как недавним еще (в 1771 году) откочеванием из пределов России, с р. Волги в Джунгарские степи, к китайцам, огромной орды торгоутов во главе с Убуши-ханом, так и тем, что по полученным сведениям, откочевавшие в пределы Китая калмыки, в числе 3500 человек в начале 1774 года, имев собрание на реке Уламкуле, выразили намерение идти вниз по Иртышу для разорения киргиз-кайсаков.
Это намерение калмыков, заставившее сибирскую администрацию смотреть на них как на воюющую сторону, вынудило принять меры к усилению войск на пограничных местах Иртышской линии, и прежде всего в Усть-Каменогорске, где находилась одна рота Бийского батальона, почему 29 апреля 1774 года туда и была отправлена из Семипалатинской крепости еще одна рота Бийского батальона и команда казаков в 50 человек18.
На необходимость усиления войск в южной части Иртышской линии, как для предупреждения набега калмыков, так и грабежа киргиз, указывало и управление Колывано-Воскресенских заводов, располагавшее на огромном пространстве раскинутых рудников и заводов всего одним батальоном в составе 4-х рот. Ввиду такой беззащитности, еще в начале 1774 года управление заводов заявляло, что и имеющимися войсками «не только линейные крепости подкреплять или заводы и рудники защищать, но постов нужных при сребро-плавильном действии и денежной переделке, также и хранении знатных металлов, сменять некем». «Хотя при здешних заводах и рудниках артиллерия и есть, однако обученных к действию оной людей никого нет»19.
С распространением области мятежа в пределах Сибирской губернии среди населения ее создавалась легендарная молва как относительно личности самозванца, так и относительно участия в его судьбе Римской курии.
Крестьянин Усть-Суэрской слободы Петр Шалобанов передавал крестьянам своей слободы и местному священнику, «что инде господа радуются, что самозванца команду разбили и крестьян за то зорят и мучают, вот когда государь Петр Федорович водворится, он господ всех перевесит. Петра Федоровича благословил на царство папа римский и приказал слить большой колокол, чтобы звон был слышен по всей земле для собрания силы, а по тому звону народ взбунтовался и скопляется к оному царю самоохотно»20.
Содержавшийся в Омской тюрьме ссыльный колодник Василий Морозов разным людям передавал: «Не будут имет дворяна людей, все отберутся государю. Во время погребения Петра Федоровича государыни не было, а он опущен жив и жил у римского папы в прикрытии и потом, когда он вышел от папы в Россию набравши партию, в то время осматривали гроб, в котором и нашли восковую статую. У Пугачева-де продается соль по двадцати копеек, а вино по рублю ведро, может быть, и здесь, в Омске, будет, если доживем, и он, Пугачев, придет сюда в крепость»21.
Какому наказанию подвергнут был крестьянин Шалобанов за распространение ложных возмутительных слухов, сведений не сохранилось; колодник же Морозов, признанный виновным в восстановлении бунта в Омской крепости, по 137 ст. воинского артикула, повелением генерала Деколонга, был повешен22.
Для умиротворения населения Сибири Денис Иванович Чичерин обращался к этому населению с следующим объявлением:
«От генерал-поручика лейб-гвардии премьер-майора, Сибирского губернатора и кавалера Чичерина Сибирской губернии жителя объявление и июля 1774 г.
Как велико Ея Императорского Величества, нашей Всемилостивейшей Государыни, милосердие впадшим в важнейшие преступления, что и самых бунтовщиков, разоряющих церкви Божии, безумно восставших прямым бунтом противу Ея Величества и противу отечества, всяк может рассудить, что сии злодеи, по законам целого света, где б то ни было, заслужили мучительные смертные казни и истребления всех их родов, но, напротив, Ея Императорское Величество всех таковых из высокоматерного милосердия еще и сожаления о заблуждении их всемилостивейше прощает и простить соизволила, повелевая только, чтоб всякий с чистосердечным раскаянием явился и жил спокойно в своих домах, о чем от меня от 22 марта выданным манифестом довольно изъяснение. Чего же осталось злодеям ожидать! Как только, видя такое высокоматерное и всему свету удивительное Ея Императорского Величества к ним милосердие, пролить пред Богом о здравии Ея Императорского Величества, слезы, придтить в чистосердечное раскаяние, явиться и жить в домах своих спокойно. Целый свет так великому Ея Величества милосердию не может надивиться, и не только сии преступники, которые заслужили мучительную смерть, но и все верноподданные, бывшие в непоколебимой верности, и те, которые от тех злодеев разорены и оскорблены, без радостных слез не могут слышать и видеть такое Ея Величества милосердие, и всякий, воздев руки на небо, благодарит Бога, что благословил Россию такою милосердною и великодушною Императрицею, которая подданных своих не строгостьми, а высокоматерным милосердием управлять изволит. Коль паче, впадшие в мерзкое и богопротивное... бунтовщики, с самого их вступления в то, почитались мертвыми, за их вины мучительными казнями умертвленными. Не должны ли все восчувствовать Ея Величества милосердие, получа помилования, и прийтить в раскаяние! Но вкоренившийся в злые сердца сатанинский яд и сам сатана, желающий сами пр... наполнить ад свой, как он первый погубник роду христианскому ок... не допускает и признания, чтоб через то их несчастные души не выпустить... мученья. Из всех вверенных в правление мое жительство, я имею известие... еще: слышав такое милосердие и в преступление помилование, слышав... гнев Божий сему злодею и его сообщникам, что везде они разбиты, и остатки... как нечестивый прах по земле, невзирая ни на что, в домы свои не возвращаются по лесам, и многие пристают к злодейским толпам. Я же взял смелость... в последний раз повторить мое прежнее объявление и объявить Ея Величества высочайшее милосердие и помилование тем, кои, раскаявшись, придут в домы свои, положа уже тому срок июля первое число. Ежели ж и за сим кто до того показанного сроку не восчувствует, не раскается и в дом свой не явится, те уже, яко сущие злодеи, никакого помилования ожидать не могут. И чтоб все начальники своего ведомства, по прошествии того сроку, учиня справки, кто не явился, таковых чрез публикации ловить и поступать по строгости законов яко с сущими злодеями, от меня предписано. Я желаю, чтоб Спаситель наш Христос сих замерзлых избавил от вечной гибели обращением на истинный путь раскаяния. Мое истинное сожаление о погибающих безрассудно, желание же к тому мое побуждает. Денис Чичерин...»23
Примечания
1. Д. № 145. Письмо полковника Лазарева генералу Деколонгу 24 мая 1774 г. Челябинск.
2. Д. № 145. Рапорт премьер-майора Жолобова генералу Деколонгу 24 мая 1774 г. Слобода Нижнеувельская.
3. Д. № 145. Рапорт премьер-майора Жолобова генералу Деколонгу 24 мая. Варламовская слобода.
4. Д. № 145. Рапорт подполковника Михельсона генералу Деколонгу 19 мая 1774 г. Рудник Веденеевский.
5. Д. № 145. Рапорт премьер-майора Жолобова генералу Деколонгу 25 мая 1774 г. Крепость Чебаркульская.
6. Д. № 140. Рапорт Михельсона генералу Деколонгу 26 мая. Завод Златоустовский.
7. Д. № 145. Рапорт премьер-майора Жолобова генералу Деколонгу 26 мая. Челяба.
8. Д. № 145. Рапорт генерала Станиславского генералу Деколонгу 25 мая 1774 г. Крепость Верхнеяицкая.
9. Д. № 145. 27 мая. № 578. Крепость Верхнеяицкая.
10. Д. № 145. Рапорт полковника Ступишина 27 мая 1774 г.
11. Д. № 145. Рапорт коменданта Звериноголовской крепости полковника Эстко генералу Деколонгу 23 мая 1774 г.
Д. № 144. Рапорт премьер-майора Эртмана генералу Скалону 24 мая.
12. Д. 143. Рапорт премьер-майора Эртмана генералу Скалону 25 июня 1774 г. Крепость Звериноголовская.
13. Ордер генерала Деколонга генералу Скалону 30 мая 1774 г. Троицкая.
14. Д. № 144. Указ Исетской провинциальной канцелярии в Тюменскую воеводскую канцелярию 26 мая 1774 г.
15. Д. Тобольского губернского архива (полуистлевшее дело архива Тобольской Консистории № 313 за 1773—1775 гг.).
16. Ордер генерала Деколонга генералу Скалону 7 июля 1774 г. Челябинск. № 1261.
17. Ордер генерала Деколонга генералу Скалону 14 июля 1774 г. Челябинск. № 1336.
18. Д. № 145. Рапорт генерала Скалона генералу Деколонгу 17 мая 1774 г. Омск.
19. Д. № 144. Промемория канцелярии колывано-воскресенского горного начальства 7 марта 1774 г. № 1578.
20. Д. № 145. Отношение Чичерина к генералу Деколонгу 18 мая 1774 г. № 1680.
21. № 145. Рапорт коменданта Омской крепости бригадира Клавера 22 марта 1774 г.
22. Ордер генерала Деколонга генералу Скалону 27 апреля 1774 г. № 747. Село Бродо-Калмыцкое.
Д. № 43. 1773—1774 гг. Журналы по секретной части по экспедиции Пугачева. Предложение генерала Скалона Омской комендантской канцелярии 10 мая 1774 г. № 011.
23. Д. Тобольского Губернского архива (полуистлевшее дело архива Тобольской Духовной Консистории № 313 за 1773—1705 гг.).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |