Получив донесение от коменданта Петропавловской крепости бригадира Сумарокова о неспокойном состоянии киргиз, ввиду нападения на их аулы крестьян Сибирской губернии, а также донесение управителя Ялуторовского дистрикта надворного советника Бобановского о беспорядках в многих слободах, генерал Деколонг сделал распоряжение, чтобы следовавшая из Кузнецка 13-я легкая полевая команда под начальством премьер-майора Эртмана повернула от г. Петропавловска к северу, а именно по направлению к Ялуторовску.
20 февраля премьер-майор Эртман прибыл с командою в Петропавловск и 24-го был уже в селе Голышманове, приближаясь к Курганской слободе, получив указания генерала Деколонга: «По возможности, как эту слободу, так и другие в бунт вступившие, стараться очищать от злодеев не только прогоняя, но и истребляя».
Для усиления кавалерийского состава следуемой команды прикомандировано было к ней 50 человек казаков с Сибирской пограничной линии, так как вообще при поисках и преследовании мятежников, толпы которых в большинстве состояли из всадников, встречался недостаток начальниками команд в кавалерии1.
Возложенное поручение премьер-майор Эртман выполнял с большим успехом: разбивая и преследуя мятежников, он водворил спокойствие во многих слободах и деревнях Сибирской губернии.
4 марта премьер-майор Эртман с своею командою прибыл в слободу Осиновую. При рекогносцировке местности и поисках командированным отрядом, под начальством капитана Орешкова, обнаружено было, что во всех соседних деревнях, прилегающих к слободе, находятся значительные скопища бунтовщиков, нападавших на отряд во время исполнения данного ему поручения. Потерпев неудачи при столкновении с отрядом, толпы мятежников из разных деревень двинулись вниз по Тоболу к слободе Пуховой. 6 марта вся команда премьер-майора Эртмана выступила из деревни Шадриной к Пуховой слободе, получив по разведкам сведения, что в этой слободе состоялось соединение всех мятежнических сил. Не доходя верст шесть до слободы, команда встречена был этою толпою, рассыпавшеюся на обширном пространстве и начавшею производить нападение отдельными своими частями. Несмотря на глубокий снег, затруднявший движение, и на беспрестанные с разных сторон нападения мятежников, команда не переставала продвигаться, удачно обстреливая мятежников и нанося им существенные потери. Находясь в полутора верстах от слободы, команда перешла в наступление, ударив всеми своими силами на мятежников, которые скоро пришли в замешательство.
Мятежники, атакованные драгунами под командою поручика фон Трейблюта и казаками под командою прапорщика Черноусова, не выдержали натиска и обратились врассыпную, очистив слободу.
По показаниям лиц, бывших в плену у мятежников и освобожденных, по рассеянии их скопища, численный состав всей толпы, разбитой при этой слободе, простирался до 3000 человек, в значительной части состоявшей из донских и яицких казаков, а также башкир. Положено было на месте убитыми до 600 человек мятежников и отобрано было: пушек чугунных на лафетах 5-фунтовых 2, 3-фунтовых 3 и фунтовых одна: ядер 3-фунтовых 250, гранат 245, казачьих пик 500. Взято в плен 130 человек.
Предводитель мятежников атаман Ковалевский, преследуемый казаками команды прапорщика Черноусова, был убит. Главный же сообщник его хорунжий Матвей Скорин взят был в плен. «В страх другим, в доказательство того, что это государственные злодеи, воры и разбойники», труп атамана Ковалевского был повешен в слободе Пуховой, рядом с ним на той же виселице повешен был и ближайший его сотрудник Скорин2.
После разбития злодейской толпы под Пуховою слободой, писал Чичерин генералу Деколонгу, «поисками и расспросами изменников и возмутителей явно открылось, что все слободы заражены были изменою и предательством, благоразумным же и храбрым поступком премьер-майора Эртмана началось истребление их.
Уповаю, произвело в слободах раскаяние. Он теперь следует по стоящим рекою Тоболом слободам; есть ли не встретится ему сопротивления, надеюсь, сии слободы очистит. Но, однако, остающимся за спиною его доверять нельзя, не можно думать, чтобы хотя малым числом-де не скрывались злодеи. Жители по вкоренившемуся в них умыслу страхом только теперь объяты, а в самом деле весьма долго останутся сомнительными. Другие же слободы, будучи не по пути г-ну Эртману, по сие время еще не приходят в раскаяние и тем непосредственно наносят опасность»3.
При этом письме Чичерин препроводил генералу Деколонгу «реестр главным бунтовщикам и изменникам, имена которых дознаны были от лиц, взятых в плен при слободе Пуховой»:
Белозерская слобода: староста Яков Мельников, рукоприкладчик Кирил Попов, казачий сотник Михей Топорков, казак Григорий Лагунов (усерднейший злодей), казак Федор Жерноков (беглый из команды Деколонга), солдат Никита Пуртаф, 8 человек крестьян Белозерской слободы, крестьянин Исетского пригорода Башкирцев.
Иковская слобода: староста Филат Быков, рукоприкладчик Федор Шорин, посланные из слободы к злодеям поверенные крестьяне: Иковской слободы Арсений Чунин, Кизакской слободы Федор Замаралов.
Марайская слобода: староста Иван Высоких, рукоприкладчик Петр Сафонов, пушкарь Иван Меньшиков, казак Иван Урванцев, сборщик Василий Шмаков, отвозивший деньги мятежникам, целовальник Ягев, целовальник Назаров.
Курганская слобода: староста Комшилов, крестьяне Гонцов, Катанаев; священник слободы Лаврентий Антонов, главный предатель и изменник; отставной дьячок Гавриил Кошкарский, приведший толпу мятежников в Курган.
Усть-Суэрская слобода: староста Филипп Неупокоев, сотник Осип Коркин, сотник Василий Топорков, копеист Василий Протопопов, казаки: Антон Шишков, Афанасий Десятов, Прокопий Десятов, Прокопий Попов, крестьяне: Скрябин, Пиригримов.
Суэрской острог: старшина Тихон Смолокуров.
Утяцкая слобода: атаман Авраам Широносов.
Солтарайская слобода: атаман Карп Дубровин, есаул Родион Слудков.
Верх-Суэрская слобода: староста Петр Мурашев, крестьяне: Ошурков, Конорин, Привиков, сотник Кокорин.
Кизакская слобода: выборный Евдоким Журавлев, крестьяне: Погадаев, Замиралов, Туманов, Банин.
Дворовый человек коллежского асессора Павлуцкого Федор Калугин, один из главных злодеев, состоял атаманом у возмутившихся крестьян.
В особенности Денис Иванович Чичерин просил вменить командам о поимке тех, которые первые внесли зло мятежа в Утяцкую слободу, сделав возмущение, а именно: Андрея Тюменева и главного злодея Семена Новогородова.
Дальнейшее следование команды Эртмана шло через слободы Казакскую, Верх-Суэрскую и Марайскую. Всюду крестьянское население, приносившее раскаяние, приводилось к подтвердительной присяге. В Кизакской слободе находившаяся партия мятежников в несколько сот человек при приближении команды разбежалась; задержанный же атаман этой партии есаул казак Арзамасцев отправлен был в Тобольск в распоряжение губернатора4.
«С другой стороны, — писал Чичерин Деколонгу, — к городам Шадринску, Краснослободску и к Тюмени возмущения и предательство по всем слободам, селам и деревням так рассыпались, что осталась только ближняя к Туринску и к Московскому тракту Ирбитская, а в Краснослободском Курганская и Чюбаровская слободы. Однако посредством доставленных туда команд, не оставляя нисколько в Тобольске, собранные и вооруженные там люди, будучи подкреплены, не могли поколебаться. Высланные из Тюмени Краснослободска и Туринска обер-офицеры, благоразумно предводительствуя, в немалом числе начали очищать селения. Беляковская слобода, более других будучи занятая, разбитием злодейской партии очищена, жители в верности утверждены. Прочие села и деревни, по вступлении команд, также приходят в раскаяние. Екатеринбурго-Тюменская дорога очищена высланными из Тюмени Тобольскими командами при порутчике Раздуеве, который, разгоняя толпы, слободы утвердил вновь присягою. Отправленными же из Тобольска в Краснослободск командами под предводительством капитана Плешивцева и подпоручика Феофилова злодейские партии разбиты, слободы Екатеринбургского ведомства Пышминская и Краснослободская, Юрмыцкая, Уяровская, Учецкая, Байкодовская и Юрмач покорены и присягою утверждены. Главные возмутители и предводители переловлены, из которых большая часть священники»5.
На просьбу генерала Деколонга о присылке еще рекрут из Тобольска для подкрепления ими гарнизона в Челябинске Чичерин, уведомляя, что он исполняет это желание и посылает 100 вооруженных и обмундированных рекрут, жаловался на недостаток офицеров и на неблагонадежный контингент существующего состава:
«Из офицеров у меня остались только известные вашему превосходительству четверо: Р. М. Р. Э. Я с и прискорбием взираю на них, сожалея, что сия негодная саранча, произросшая для человека, хлеб пожирает, сии твари посрамление не только чину, но и роду человеческому. Вся моя надежда в Тобольске — один плац-майор и один капитан, из них последнего нахожусь принужденным отправить в Челябинск».
Обнаруженная при борьбе с мятежниками неблагонадежность состава казачьих команд, снаряжавшихся из выписных и городовых казаков, часто изменнически передававшихся на сторону бунтовщиков и выдававших без всякого сопротивления своих командиров на позорное истязание, выдвинула вопрос о необходимости увеличения регулярной кавалерии при легких и полевых командах. Необходимость в кавалерии встречалась при каждом столкновении с мятежниками, которые только с помощью кавалерии и могли быть задерживаемы при уклонении их от прямой борьбы с пехотными регулярными командами.
Поэтому соглашением генерала Деколонга с Сибирским губернатором, подписанным обоими 20 марта 1774 года положено было при каждой полевой команде из одной пехотной сформировать по одной конной роте6.
По поводу сформирования конных рот местною властью, без испрошения на то распоряжения Военной коллегии, Чичерин писал Деколонгу: «Я не сумневаюсь, чтобы высшия правительства сие не изволили принять за благо, что издержание малой суммы казны может быть избавлением от гибели целых провинций».
В видах восстановления спокойствия на линии, а главным образом для предотвращения нападения тобольских крестьян на киргизские аулы, сформирована была, по распоряжению генерала Деколонга, команда из войск, расположенных по крепостям и редутам Сибирской линии, под начальством секунд-майора фон Трейблюта, в составе 442 человека при 4-х орудиях (316 регулярных, 103 иррегулярных, 22 артиллерии). Этой команде, двинутой из Омска, поручено было проследовать до редута Песчаного и затем идти на Курган селениями для соединения с 13-ю легкою полевою командою, водворяя спокойствие в мятежных селениях и приводя к подтвердительной присяге жителей7.
Опасаясь влияния мятежа, возникшего среди селений, прилегающих к Сибирской пограничной линии, генерал Скалон, временно командовавший линейными войсками, в видах умиротворения взволнованного населения, обращался с нижеследующим объявлением к крестьянам Исетской провинции и Сибирской губернии:
От генерала-майора и кавалера Скалона
ОБЪЯВЛЕНИЕ
«Удивительное дело, что сибирские крестьяне в Куртамышском и в протчих около оного неподалеку ведомствах превратились к такой же стороне известного возмутителя и разбойника, который было появился в Оренбургской губернии, и коей его ж самыми сообщниками, по раскаянии от злодейства, увезен в Санктпетербург.
Совокупясь с некоторыми магометанцами, истинными бусурманами, всему и христианскому роду истребительными крайними злодеями, чинят такие ж возмущения, к действительному своему ж собственному разорению, которое в самом деле от войск Ея Императорского Величества уже много видят: сколь великое число побито и другими образы истреблено.
Но между тем сожалетельно таких, кои к сему ни малейшего участия не имеют, а поневоле в том протчими самыми злодеями, на тот путь богомерзкий ведомы, пачеже жен и детей их, которых души погибшие совсем не знают про то, а потом лишаться всего бывшего к их благополучному житию и изобилию.
Императорское Величество наша Всемилостивейшая Государыня, по природному своему матернему ко всему ее отеческому милосердию, оное к раскающимся от злодейства сколь велико простирает, о том всякому давно известно.
То я, последуя сему, всем вообще и каждому особливо таким жителям, будучи ослепленным обольщением от подосланных подговорщиков, от истинного моего сердца объявляю, чтобы от таких неполезных себе возмущениев, раскаяся как перед Богом, так и перед Ея Императорским Величеством, чистосердечно конечно, не только б отстали и совсем удалились и приходили к командирам военным или гражданским, где только кому способно будет, без всякой боязни.
Уверяю притом точно, что они непременно от Ея Императорского Величества со всеми бывшими преступлениями всемилостивейше прощены будут.
Такие, которые на сие обратятся, старались бы поколику возможно протчих, оставшихся и шатающихся, так, как и башкирцев в закоснелости пребывающих, ловить и приводить к тем военным и гражданским командам. Если же, паче чаяния, оттого не отстанут, то уже паки без всякого помилования увидят дальнейшее и не малое, как ныне, но вящее от войск истребление. Уверяю от истинности и сожаления моего таковых, пропадающих. Впротчем к раскающимся пребываю благосклонным».
10 экземпляров этого объявления отослано было премьер-майору Эртману для распространения среди крестьянского населения взволнованного мятежом Ялуторовского дистрикта. 4 экземпляра было вручено секунд-майору фон Трейблину, двигающемуся с своим отрядом с Сибирской линии в Ялуторовский дистрикт. Один экземпляр вручен был в Омске, 19 марта, генералом Скалоном крестьянину Сибирской губернии в надежде на его пропаганду среди населения8.
Объявление это не имело успеха, крестьянское население Исетской провинции и Сибирской губернии не переставало волноваться, несмотря на уверение начальников команд о совершившейся будто бы выдаче самозванца в руки Правительства.
Разбив мятежников под Пуховою слободою, премьер-майор Эртман, подвинувшись вниз по течению Тобола и остановившись в Иковской слободе, предпринял поиски злодейских партий к слободе Курганской.
Посланный Эртманом 18 марта для разведок из Белозерской слободы солдат Афонасьев захвачен был курганцами и повешен. Поэтому для получения сведений о мятежниках 19 марта была командирована егерская команда под начальством подпоручика Носенкова с 20 драгунами, 50 казаками при прапорщике Черноусове и одном орудии. Эта команда доходила до Белоярской деревни и затем возвратилась, рапортовав об огромном скопище мятежников. Едва только команда возвратилась к отряду, караулом досмотрена была огромная бегущая толпа мятежников в 5000 человек по направлению от Кургана к Иковской слободе, к месту расположения отряда. Барабанною тревогою команда выстроена была во фронт для принятия нападения. Толпа, окружа слободу, рассыпалась партиями; превосходство ее сил заставило премьер-майора Эртмана укрепиться батареями в слободе, открыв по мятежникам артиллерийский огонь, 21 числа мятежники, выбрав в версте от слободы позицию и поставив там свои орудия, укрепились шанцами и открыли сильную пальбу, совершенно, однако, безвредную для защитников слободы. 22 числа на рассвете премьер-майор Эртман предпринял атаку, отрядив секунд-майора Фадеева с одною мушкатерскою и одною конною ротами, а также с казаками, приказал наступать на укрепленные неприятельские батареи. Эта команда дружным натиском скоро овладела неприятельской позицией, захватив две 3-фунтовых пушки.
Видя успех высланной команды, Эртман двинулся на неприятеля с остальными силами. Потеряв укрепленную позицию и видя сильный натиск регулярных войск, которые меткими ружейными выстрелами наносили чувствительные потери, мятежники пришли в замешательство и бросились в бегство по направлению к Курганской слободе. При преследовании бежавших захвачено было в плен крестьян и отставных солдат 52 человека, из числа которых, по разбирательстве, некоторые в страх другим повешены и поколоты, другие с достойным наказанием в домы свои отпущены. По показаниям лиц, захваченных в плен командою, численность нападавшей мятежнической толпы простиралась до 5000 человек, в составе которой большая часть была башкир и яицких казаков. Побито было злодеев при преследовании 700 человек, «но еще чаять можно и более, потому два дня они побитые тела затаскивали и хоронили в снег». Потери команды были ничтожны, убито 5 нижних чинов, тяжело ранено 5 нижних чинов. Донося генералу Деколонгу об успехе оружия своей команды, премьер-майор Эртман в особенности лестно отзывался о действиях секунд-майора Фадеева.
«Все состоящие в команде моей обер-офицеры, — доносил Эртман, — каждый по своему званию твердое неустрашимое множество производили, а не меньше того унтер-офицеры, капралы, нижние чины с достойною похвалою»9.
24 марта премьер-майор Эртман вступил без сопротивления в Курган, так как мятежники отступили к Утяцкой слободе: «Каково число мятежников, — писал Эртман, — достоверно знать не могу, но от них не предвижу никакой опасности, потому что они имеют всего две самые малые пушки, пороху же вовсе имеют недостаточно»10.
Мятежническая толпа, собравшаяся в Утяцкой слободе, находилась под командою атамана Семена Новогородова и есаула Тимофея Бурцова, о поимке которых, в особенности Новогородова, так озабочивался Денис Иванович Чичерин.
Соединясь с командою секунд-майора фон Трейблюта, шедшей с линии от редута Песчаного, премьер-майор Эртман 28 марта отправил эту команду вперед к слободе Утяцкой до деревни Фатерской. 29-го, оставив в Курганской слободе весь обоз под прикрытием небольшой команды, выступил со всеми силами также к деревне Фатерской, где узнал, что предводитель мятежников атаман Новогородов, оставя две чугунные пушки, бежал с толпою не более 200 человек; остальные мятежники, в большинстве крестьяне, рассеялись и разбежались по селениям.
Донося об успешных действиях своей команды, Эртман удостоверял генерала Деколонга и Сибирского губернатора Чичерина, что пройденная его командою местность со всеми слободами находится в полной покорности.
Заинтересованный в деле умиротворения мятежа Денис Иванович Чичерин, зорко и постоянно следивший за всем ходом событий, волновавших сибирское население, писал в конце марта 1774 года генералу Деколонгу:
«По милости Божией злое пламя утихает, злодейские толпы высланными командами разогнаны, слободы приведены в покорность, так что по выступлении команд подговорщиков сами ловят и ко мне приводят. Всему причина пьяные наши попы. Вчера ко мне привели из Байкаловской слободы, который не только первый возмутитель, но и сам ездил в злодейскую толпу, перевязавшись по их обычаю белою холстиною, уговаривал и склонял злодеев вступить в оную слободу и привел оных. При сражении под деревней Кобылкиной сам предводительствовал, при разбитии бежал в стоянку разбойника и атамана Ковалевского и там в сражениях против премьер-майора Эртмана предводительствовал. По разбитии бежал в главную толпу, где и против вашего превосходительства в сражении был. По истреблении вами той толпы возвратился в свою слободу с радостным объявлением тем крестьянам, что команда ваша разбита и ваше превосходительство взяты в плен. Уверяет, что он сам видел Императора и что он со всеми силами поворотил к Тобольску. Усиленно склонял к измене, чтобы немедленно ехали они в помощь. Однако случившеюся командою подпоручика Феофилова, разъездными гусарами, по уведомлении крестьян, схвачен и приведен сюда.
Таковых же двух попов ведут ко мне из Беляковской слободы.
Курганской слободы поп Лаврентий Антонов, как ныне оказалось, еще в генваре месяце ездил в Оренбург в злодейскую толпу, увещевая оных прийти в Курган и в Утяцкую слободу. Все крестьяне к принятию злодеев от него склонены были. Крестьянам же дал такое злодейское наставление, присоветовав, чтобы все оные добровольно единодушно вооружились и затем соединились с военною командою под видом отражения злодеев, так как военная команда, видя их своими сотоварищами, не будет их опасаться, тогда ее всю легко схватить будет можно, что и исполнено.
Он был главным атаманом и командиром слобод Курганской, Утяцкой, Иковской, первый был советник смертной казни взятых офицеров. Ваше превосходительство, прошу предписать г-ну премьер-майору Эртману, о чем от меня писано, чтобы как наивозможно старался его схватить. Впрочем, милостивый государь мой, у нас все благополучно, только я как курица вынеслась, выкомандировав во все места людей. Моя осталась надежда — одни сограждане, которые все вооружились, а оставшиеся солдаты самые сущие злодеи, которых давно уже по десяти раз должно было повесить. Из Петербурга и Казани никакого известия не имею, одно только то, что герцог Курляндский женился на дочери покойного князя Бориса Григорьевича Юсупова.
Как мы ныне постимся, так и вашему превосходительству посылаю осетра и постный желе, желаю кушать на здоровье»11.
По последовавшим поискам разбежавшихся мятежников из Утяцкой слободы командированною премьер-майором Эртманом командою егерей, под начальством сержанта Зыкова, 3 апреля был пойман атаман Новогородов12, который тогда же за крепким караулом был отправлен в Тобольск в распоряжение Дениса Ивановича Чичерина.
Отступление генерала Деколонга с главными военными силами к Шадринску вызвало общие жалобы главнокомандующему со стороны должностных лиц, которым вверялось управление в местностях, уже объятых мятежом и которые оставлялись Деколонгом совершенно без всякой опоры на силу военного оружия.
Признавая основательность заявления начальников отдельных частей и усматривая в действиях и распоряжениях генерала Деколонга несоблюдения предначертаний Военной коллегии и его предложений, Александр Ильич Бибиков 21 марта писал Деколонгу:
«К крайнему сожалению, получа об удалении вашем известие, принужден я вашему превосходительству по долгу службы сказать, что не представляю я из сего ничего полезного и с твердостию заключаю, что отбытием вашим из Челябы, не истребя во время бытности вашей вокруг ее злодеев, и поворотом от Екатеринбурга, не только дерзость и сила злодейские во всем тамошнем крае умножились, но и возомнят они иметь поверхность над войсками нашими. Следовательно, еще гораздо худших следствий ожидать от них надобно будет».
Уведомляя при этом об успехах отряда секунд-майора Гагрина, действовавшего близ Кунгура, Бибиков просил Деколонга предпринять что-нибудь из двух: или поспешить к Екатеринбургу, или же содействовать ему, обратя все силы против Башкирии13.
Несмотря на настойчивые требования главнокомандующего об обнаружении твердых наступательных действий против мятежников, генерал Деколонг предпринял обратное движение к Челябинску только в первых числах апреля, убедившись из донесений премьер-майора Эртмана, командиров 10-й и 11-й полевых команд, производивших рекогносцировки местности, что значительные толпы мятежников удалились в Башкирию, местное же крестьянское и заводское население пришло в спокойное состояние.
Примечания
1. Ордера генерала Деколонга генералу Скалону № 205, 24 февраля, № 232, 28 февраля 1774 г.
2. Донесение премьер-майора Эртмана генералу Скалону 7 марта 1774 г. Слобода Пухова.
3. Д. № 149. Письмо Чичерина генералу Деколонгу 18 марта 1774 г. № 1169.
4. Донесение премьер-майора Эртмана генералу Скалону 16 марта 1774 г. Слобода Марайская.
5. Д. № 146. Письмо Чичерина генералу Деколонгу, 20 марта 1774 г. № 1216.
6. Текст состоявшегося соглашения:
По указу Ея Императорского Величества командующий над Сибирскими войсками генерал-порутчик и кавалер Деколонг, генерал-порутчик Тобольской губернии губернатор и кавалер Чичерин, имея сношениями рассуждение, что при нынешних возмутительных обстоятельствах, как злодейские толпы довольно усилены конницей, за малоимением той в войсках вверенных мне генералу-порутчику кавалеру Деколонгу, важнейший над злодеями поиск чинить невозможно и злодейские толпы везде по разбитии будут, сии подлые ничем только всегда от истребления уничтожаются, ныне, упреждая приездом в жительство, возмущают и разоряют. Что же до войск, у которых команды из выписных сибирских казаков, то многими опытами доказано, что кроме злодейства и измены от них ожидать не можно. И для того за полезное находя для скорейшего истребления сих злодеев и охранения от возмущений жительства согласно определили учредить при каждой легкой полевой команде из одной пехотной роты конную; всею принадлежащею амунициею снабдить из тобольских цейхгаузов лошадей, сколько возможность допустит, собрать от бунтовавших слобод, и ежели того какие невозможности сделать не допустят, то исправить покупкою, непродолжительным временем, поставя все оное на счет, какое повеление будет от высшего правительства. 20 марта 1774 г.
7. Д. № 146. Рапорт генерал-майора Скалона генералу Деколонгу 20 марта 1774 г.
8. Д. № 43. Журналы по секретной части, по экспедиции Пугачева. Объявление генерала Скалона 13 марта 1774 г.
9. Д. № 146. Донесение премьер-майора Эртмана генералу Деколонгу 22 марта 1774 г. № 198. Слобода Иковская.
10. Донесение премьер-майора Эртмана генералу Деколонгу 25 марта 1774 г. № 218.
11. Д. № 146. Письмо генерала Чичерина генералу Деколонгу 20 марта 1774 г.
12. Донесение Эртмана генералу Скалону 4 апреля 1774 г. Слобода Утяцкая.
13. Д. № 146. Письмо Бибикова генералу Деколонгу 21 марта 1774 г. № 42. Кичуевский фельдшанец.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |