Большое общество, вышедшее из дома губернатора, окружило на дворе дорожный возок... Генерал Кар отправлялся к войску по Оренбургскому тракту.
— Ну-с, до свидания, господа дворяне. Ненадолго, — сказал Кар, усаживаясь с стариком камердинером.
— Бог помощь, ваше превосходительство, на злодееву сбродню, — сказал Брант.
— Не воевать еду, государь мой, а зайца травить... Приготовьте-ка вы извергу конуру хорошую в остроге да цепь... Ну, пошел!
Возок съехал со двора, за ним три повозки с офицерами, денщиками и пожитками генерала.
— Давай Бог! — сказал Брант окружающим. По речам судя — человек духа военного. — А вы, господа, сделайте милость, не рассказывайте про оренбургские дела. Может, все это еще одни слухи да вранье. Я гонца жду... Не надо смущать народ. А узнаем наверное, опубликуем. Ну-с, до свидания.
Брант вошел в дом. Гости расселись по своим экипажам. Генерал Сельцев поехал в Гостиный Двор и, подъехав, встретился с Ахлатским.
Ахлатский, не выходя из саней, вызвал какого-то купца из лавки на улицу и, когда тот приблизился, швырнул ему что-то в снег.
— Подбирай, жидовина, свои поганые восемь тысяч да теперь не попадайся, смотри, Силе Титычу на глаз. Изувечит дворянин торгаша!
И Ахлатский отъехал. Купец поднял пачки ассигнаций и стал оглядываться.
— Батюшка, Антиох Егорыч, будьте свидетелем. Все ли отдал-то... — обратился он к вышедшему из его лавки Колоштану.
Они стали считать на морозе, не двигаясь с места. Сельцев вышел из экипажа и поздоровался с Колоштаном и купцом.
— Вишь денег-то! — сказал он. — У кого деньги?.. у купца... А у кого их нету?.. у дворянина. Чрез сто лет вы в дворянах будете да в чинах, а мы, гляди, торговать начнем!
— Свои, ваше превосходительство. Кровные. Дал взаймы без расписки да два года ходил, кланялся из-за них. И уж в столицу жаловаться собирался. Да как же? Раз он меня углем измазал у себя на дому да и пустил на улицу, обещаясь вдругорядь, на аглицкий лад, смолой вымазать да в пуху вывалять! — И, сосчитав деньги, купец вошел в лавку.
— А слышали вы, господин майор, лихую весть. Что совершилось-то? — сказал Сельцев. — Я у губернатора сведался сейчас.
— Как же! Как же! Кто же сего ожидал. Видно, на то уж судьбища была, — вздохнул Колоштан.
— Да, не чаялось никому эдакого! А ведь так, Антиох Егорыч, пожалуй, скоро и до нас черед дойдет, — рассмеялся Сельцев.
— Зачем! Мы еще за себя постоим. То ведь паралич. Так хлопнул, что только ногой дрыгнул раз.
Генерал выпучил глаза на майора.
— Чего? Паралич? Ногой! Какой ногой?
— Вестимо, своей, не чужой.
— Да вы про что?
— Про Измаила же. Да вы-то про что ж...
— Про Оренбург. Слышь, взят город злодеем и разграблен, и даже все... то есть, как есть все дворяне...
Майор нетерпеливо махнул рукой.
— Э-э, ваше превосходительство. Какой тут Оренбург. Ну его! Ахмет-Измаил помер!! Да-с!!
— Что-о вы! — снова выпучил глаза Сельцев.
— Да-а-ас! В бане помер! А вы про Оренбург. Тут глядите, Яков Иваныч Улус Андреевичу какой Оренбург закатил! Сослать хочет! Вот что-с! А вы про Оренбург! — укорял Колоштан вне себя.
— И-и-и! Царство небесное! — вздохнул генерал.
— Турке-то! Что вы!
— Ох! Тьфу, Господи!.. Это я с Оренбургом все. Ведь подумать страшно! Ну вдруг до Казани двинет. Все быть может? Как раз прилезет сюда и перехлопает нас всех.
— Вотта! Что вы! Христос с вами. А Кар-то?
— Какая карта? — встрепенулся Сельцев.
— Кар! Кар! Генерал московский!
— Да. Московский... Посмотрим... А я думал, вы насчет гоись...
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |