15 сентября 1773 года

Восемь всадников неспешно трусили по иссохшей за лето Оренбургской степи. Впереди на добром коне крепко сидел в седле широкоплечий мужик. На смугловатом его лице, обрамленном черной окладистой бородой и такими же смолянистыми, стриженными под кружок волосами, плутовато светились умные глаза. Внешне он ничем не отличался от многих других русских людей, кое-что повидавших на своем веку и не утративших сил и азарта поиграть с жизнью — погулять на славу. По сторонам от него и на шаг позади ритмично привставали и опускались в стременах остальные наездники. Они называли своего предводителя «великим государем Петром Федоровичем».

На исходе дня всадники остановились, спешились.

«Великий государь» заговорил:

— Едем мы на хутор к Толкачевым собирать казаков. Вдруг сойдутца, а у нас письменнова ничево нету, штоб объявить народу. Ну-ка, Почиталин, напиши хорошенечко! Ты при мне секретарем состоишь.

— Я пишу худо, ваше величество, — ответил девятнадцатилетний казак, любимец Пугачева.

— Ничево, Ванюша, человек ты молодой, ешо выучисся. Напиши в таком виде, што государь Петр III принял царство и жалует реками, морями, лесами, крестом и бородою — все сие яицким казакам надобно.

Почиталин расположился на земле, достал из торбы большой лист грубой серой бумаги, неровно обрезанный по краям. Писал медленно, старательно выводя неуверенной рукой малограмотного человека каждое слово. Кончив работу, он зачитал первый манифест и выжидающе посмотрел на собравшихся. Всем казакам он очень «пондравился», и они искренно стали хвалить своего юного товарища:

— Ты, брат Почиталин, горазд больно писать!

Он и сам был доволен первым опытом непривычной для него работы. Ведь даже отец не поверил в способность сына исправлять должность секретаря «его величества» — «где ему справиться». Усомнился, однако дал «ему чистое свое родительское благословение», приказал «верно служить государю и делать все, что заставит, учиться добру и привыкать к делам».

— Подпиши, государь, — сказал Почиталин, протягивая лист Пугачеву.

Неграмотный «государь» не мог подписать манифест, но обычная находчивость не изменила ему.

— Нет, Ванюша, подпиши сам, — велел Пугачев, — мне подписывать невозможно до самой Москвы: не могу казать свою руку, и тому есть причина великая.

Секретарь подписал¹.

Эта сцена разыгралась 15 сентября 1773 года, когда Пугачев пустился в свой исторический поход по Яику — роковая для крестьянского вождя дата...

Отряд Пугачева достиг хутора братьев Толкачевых, когда над степью опустилась ночь — темная, звездная, по-осеннему холодная. Сразу же поскакали по разным направлениям всадники, отправленные Иваном Зарубиным, созывать окрестных казаков на царский круг. Емельян Иванович волновался, но вида не подавал, держался важно, уверенно — входил в роль Петра Федоровича.

Утром следующего дня собралось до сорока человек. «Петра Федоровича», вошедшего в середину круга, встретили с почтением и любопытством. Он заговорил:

— Опознаете меня? И не думайте, што я умер. Вместо меня похоронили другого, а я одиннадцатый год странствую. Я — точно государь, послужите мне верою и правдою. Знаю, што вы все обижены и лишают вас всей вашей привилегии и вашу вольность истребляют, а напротив того, Бог вручает мне царство по-прежнему, то я намерен вашу вольность восстановить и дать вам благоденствие².

Все пали перед ним на колени, убеждая новоявленного царя-батюшку в преданности размашистым двуперстным крещением.

Пугачев приказал принести распятие и привел всех к присяге, состоявшей в безмолвном целовании креста. Кончив церемонию, поинтересовался:

— Други мои, есть ли у вас лошади?

— Есть... Имеются... — отвечали казаки.

— Хорошо. Теперь, детушки, — распорядился Пугачев, — отправляйтесь по домам, разошлите от себя по форпостам и объявите, што я здесь, а завтра рано, севши на кони, приезжайте сюда ко мне. Кто не приедет, тот рук моих не минует. Слышите ли?

— Слышим, батюшка, и все исполним и пошлем людей своих как к казакам, так и к калмыкам³.

Примечания

1. Там же. С. 151—152; Допрос Е. Пугачева в Москве... С. 189.

2. Крестьянская война в России... Т. 2. С. 103; Пугачевщина. Т. 2. С. 132.

3. Пугачевщина. Т. 2. С. 132.