Наступил 1798 год. Павел I подписал указ о создании из подчиненных Евграфу Грузинову эскадронов самостоятельного лейб-гвардии казачьего полка и о назначении его командиром екатерининского генерала Федора Петровича Денисова, впоследствии графа.
Федор Петрович был боевым генералом, участником всех военных кампаний второй половины XVIII века, отмеченным многими русскими и иностранными орденами. После смерти Алексея Ивановича Иловайского он должен был стать войсковым атаманом, но неожиданно для всех отказался от столь высокой должности в пользу своего зятя Василия Орлова. Пока «черный народ» допивал «шпротвы вина и меду» за здоровье очередного вождя, Денисов был зачислен в свиту царя и жил в ожидании высочайшей грамоты о возведении его в «степень знатнейшего графского преимущества». В это время и последовало назначение его командиром лейб-гвардии казачьего полка. Впрочем, начальствование престарелого генерала было лишь номинальным, поскольку в действительности полком командовал (за постоянным отсутствием Денисова) Алексей Петрович Орлов, брат нового войскового атамана.
Евграф Грузинов сразу пошел на конфликт с командиром полка. Некоторый свет на отношения между ними проливают документы, хранящиеся в центральных архивах Москвы и Петербурга...
Город Святого Петра. Исследовательские пути-дороги привели меня много лет назад в «огромный дом на берегу Невы», воспетый Н.А. Некрасовым в поэме «Русские женщины». Это бывший дворец графов Лавалей, в котором укрылся от своих товарищей ранним утром 14 декабря 1825 года диктатор восстания Трубецкой. Немыми свидетелями тех событий до сих пор лежат перед порогом львы, высеченные из красного гранита. Широкая мраморная лестница, большая белая дверь в великолепный зал. Здесь в молодые годы кружился в танце блестящий гвардейский полковник, герой двенадцатого года и заграничных походов, князь Сергей со своей юной невестой, ставшей потом женой, Наташей.
Сегодня в этом доме пока еще размещается Российский государственный исторический архив, которому, как говорят, власть подыскивает другое место. У дежурной по читальному залу получаю дело «О неуплате командующим лейб-казачьим эскадроном полковником Грузиновым денег за фураж, взятый у жителей Шлиссельбургского уезда». Листаю, читаю, сопоставляю...
В марте 1798 года Евграф Грузинов был отправлен в Шлиссельбургский уезд «для поимки разного звания беглых». Получив шесть тысяч рублей для закупки фуража и продовольствия «по таким ценам, по каким отыскать можно», он наотрез отказался заниматься делами материального обеспечения своего эскадрона, вследствие чего «лошади девять суток овса не получали и оттого пришли в изнурение». Попытка воздействовать на упрямого офицера вызвала бурную реакцию: раздраженный полковник приказал передать через присланного курьера, «что ежели бы он получил еще пять указов от провиантской комиссии и столько же повелений генерала Денисова», то и тогда не стал бы этого делать. И Шлиссельбургский исправник Степан Федоров вместо того, чтобы только чинить «пособие» эскадронному начальнику, взял на себя заботу о заготовке сена в имении бригадирши Натальи Лубянской, но денег для расчета с помещицей не получил. В результате последовала целая серия представлений: петербургскому гражданскому губернатору Ивану Гривенсу, генерал-провиантмейстеру Петру Обольянинову, инспектору кавалерии Петру Палену. Последний потребовал от Грузинова объяснений о вышеописанном «упущении и непристойных отзывах к команде» командира полка Денисова и, не получив в течение двух недель ответа, написал 16 апреля «всеподданнейшее донесение»1.
Не слепая ли зависть мелкого честолюбца руководила тогда действиями Евграфа Грузинова? Ведь многие ветераны гатчинского гарнизона — Аракчеев, Ростопчин, Кушелев, Кологривов и другие — уже по году отходили в генералах. Теперь, казалось, подошла его очередь. Но, увы, генералом он не стал, и командиром полка тоже.
Нет, полковник не был карьеристом. Мог ли человек, бросивший вызов самому Павлу I нежеланием принять пожалованных им крестьян, рассчитывать на благосклонность императора? Вряд ли. Думается, что его реакция была выражением протеста против попыток превратить армию в полицейскую силу самодержавия. Это вызывало недовольство многих кадровых военных.
«Вам, может быть, известно, что генерал князь Репнин отправился из Петербурга с тремя гвардейскими батальонами в Новгородскую губернию для усмирения взбунтовавшихся там помещичьих крестьян, — писал ММ. Философов СА. Тучкову, — стыдно... еще стыднее старым и заслуженным генералам»2.
Значит, об этом говорили в столичных военных кругах. Стыдно воевать с мужиками, особенно стыдно тем, кто покрыл себя славой под знаменами Суворова в минувших сражениях с турками. Всем стыдно. Но лишь один молодой полковник Грузинов отказался, правда не объяснив мотивов своего поведения ни Денисову, ни Обольянинову, ни даже Палену. Перед императором же нельзя было молчать.
18 апреля Павел I узнал о конфликте и запиской, отправленной с фельдъегерем, потребовал: «Господин полковник Грузинов, с получением сего, немедленно сдав вверенную вам команду подполковнику Грекову, быть ко мне в город Павловск»3.
И прежде, бывало, император сносился со своими офицерами посредством бумаги и чернил, но лишь в исключительных случаях он сам определял степень виновности и меру наказания тем, кого ради профилактики или возмездия упекал в тюрьму. Обычно разбирательство поручалось Тайной экспедиции. Но Евграф Грузинов был из гатчинцев.
Примечания
1. РГВИА. Ф. 8. Оп. 8/97. Д. 845. Л. 6а; РГИА в Петербурге. Ф. 1374. Оп. 2. Д. 1391. Л. 1—3.
2. Записки С.А. Тучкова. СПб., 1908. С. 137.
3. РГВИА. Ф. 8. Оп. 8/97. Д. 845. Л. 6а.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |