27 декабря 1762 г. Вяземский прибыл в Казань и приказал губернской канцелярии немедленно откомандировать в его подчинение командира Свияжского гарнизонного полка подполковника Попова, майора Соболева с солдатами и пять канцелярских служителей. Одновременно Вяземский требовал узнать, где, под чьим подчинением находится Ревельский драгунский полк, и привести войска в готовность, «дабы по оказавшимся обстоятельствам, сколько нужда требовать будет, по первому от меня требованию с полумесячным провиантом выступить могли». Вяземский потребовал, кроме того, сведения о расстояниях до заводов Воронцова, Шувалова, Чернышева, о волнениях на этих предприятиях и принятых мерах, князь хотел знать, «кто крестьян к непослушанию приводит», а также нет ли связей между приписными и работниками различных заводов1.
Одновременно Вяземский приказал полковнику Лопатину поскорее окончить дела и следовать в Казань; согласно инструкции Екатерины II, комиссия Лопатина переходила в подчинение Вяземского2.
В делах комиссии ответ Казанской губернской канцелярии на приказ Вяземского от 27 декабря (он был получен 29 декабря) отмечен номером один. Вяземскому сообщалось, что о волнениях составляется подробный отчет, что Попов послан, а Ревельский драгунский полк находится на зимних квартирах и подчинен непосредственно губернатору. Сведений же о расстояниях до заводов в губернской канцелярии не оказалось3. Как видим, местная власть весьма слабо контролировала положение.
Вяземский прекрасно сознавал, что немалую помощь может оказать ему церковь в подавлении выступлений крестьян. Поэтому, по настоянию Вяземского, Казанская духовная консистория обязала священников приписных сел являться по первому требованию генерала и исполнять все его приказы4.
Комиссия тщательно готовилась к объезду заводов. Распоряжения ее руководителя вполне соответствовали приказам военного времени.
5 и 6 января 1763 г. Ревельский полк подполковника Левашова совместно с батальоном и гренадерской ротой Свияжского полка подполковника Попова получили секретный приказ о предстоящем выступлении на Ижевский завод. Войскам надлежало, оставив больных и взяв возможно больше провианта, с полковой артиллерией через 24 часа выступить по Большой Зюрейской дороге к деревне Абди. Там расположить на квартиры три эскадрона Ревельского полка, а остальные — в соседних деревнях на расстоянии сигнального пушечного выстрела. Приказ рекомендовал быть особенно внимательными при приближении к приписным селам, так как могло произойти «от мужиков нападение». Войска должны были выставить «сильные конные и пешие пикеты с заряженными ружьями». Вяземский далее приказывал до его прибытия «ни в какое воинское дело ни с кем не входить», а если будет нападение, то «стараться отступить к Казани, только с соблюдением, конечно, чести и славы победоносного е. и. в. оружия». Было запрещено отпускать солдат в деревни, им строго предписывалось крестьянам обид не чинить, жителей, едущих домой, не задерживать. На вопросы же о том, куда следуют войска, надлежало отвечать, что идут «единственно для истребления противников», а тех, кто «послушны будут, ожидает рассмотрение их жалоб и справедливое по ним решение».
9 января подполковник Попов вышел из Казани и через четыре дня прибыл в Абди, пройдя маршем 106 верст. Тогда же туда прибыл Вяземский, которого уже ждали выборные от приписных крестьян Камских заводов Шувалова5.
Вяземский объявил и роздал манифест Екатерины II от 6 декабря 1762 г. выборным всех одиннадцати сотен крестьян, приписанных к Камским заводам, и добился от них заверения «ни в чем противностей не чинить». Крестьяне обязались выйти на заводы «в самой скорости»6.
Приезд посланного императрицей генерала, приход войск, «высочайший манифест» с обещанием «обижаемых защитить и прямые нападки и утеснения тем отвратить добрым учреждением их работ с выгодною по мере трудов заплатою или отпискою их от тех заводов» оказали огромное влияние на приписных и привели к прекращению открытых выступлений на Камских заводах.
Крестьяне приступили к работам, однако брожение среди них продолжалось. Например, из донесения управляющего Камскими заводами А. Москвина следует, что явившиеся на завод крестьяне (244 человека) пришли, «не имея ничего при себе запасу, из-за которого могли бы положенную работу исправить. И из того ...видно, что они по обнадеживанию челобитчиков своих на Ижевский завод шли не для исполнения... заводских работ, а из тех, кои пущими противниками были, почти все находятся в своих домах, а в работу не видно и потому, — продолжал Москвин, — видимое их послушание сомнительно»7.
Часто приезд генерала и текст манифеста крестьяне истолковывали по-своему. Так, выборный из крестьян Е. Кунгурцев, как выяснил Вяземский, утверждал, что до окончания следствия неизвестно, будут ли приписные оставлены за заводами, и трактовал манифест «не в его силе, но в собственную пользу, выбирая из оного одне неокончательные речи, чем подавал повод к волнениям». Среди приписных к Воткинскому заводу ходили разговоры о том, «что хотя генерал и будет, но только стоять не век станет, а мы вас после генерала не так переберем»8.
Понимая, что быстрее подавить волнения и выяснить причины, их вызвавшие, он сможет, если хорошо будет знать обстановку на заводах, объем работ и порядок их выполнения, Вяземский потребовал от Москвина подробных сведений о Камских заводах и составе рабочей силы. Лишь после этого он приступил к расследованию крестьянских жалоб. Одновременно с разбором челобитных на Камских заводах Вяземский направил своих представителей в районы волнений Казанской губернии. Он понимал, что усмирение Урала может очень затянуться, если следствие по каждому заводу он будет вести лично. В этом убеждал и опыт комиссии Лопатина. Поэтому уже 17 января Вяземский приказал Казанской губернской канцелярии прислать комиссаров для «нужнейших командировок» с войсками на заводы.
Вяземский действовал энергично, с учетом складывающейся обстановки. Находясь на Камских заводах, он послал в Соликамский уезд, где жили приписные заводов Воронцова и Чернышева, специальных нарочных из числа крестьян Воткинского завода, поручив им рассказывать об указе императрицы и о том, что отказавшиеся от сопротивления крестьяне не подвергаются наказаниям. Как писал потом сам Вяземский, это имело «желаемое следствие», так как к нему стали являться представители крестьян с сообщением о полной покорности.
Но основную ставку в деле подавления волнений князь возлагал на силу. Прежде всего он решил покончить с волнениями в Казанской губернии, где начал следствие на Камских заводах.
На Вознесенский завод Сиверса в середине января 1763 г. был направлен капитан И. Толстой с эскадроном Ревельского полка9. 24 января 1763 г. Толстой прибыл в села, приписанные к Вознесенскому заводу. Крестьяне «приносили е. и. в. извинение за противности» и дали расписки о выходе на заводские работы. Через пять дней Толстой направился на завод (расстояние до которого от приписных деревень составляло около 700 верст), где он хотел вести следствие10. Однако, как только Толстой уехал, начались новые беспорядки. В селе Толкиш С. Лазарев и его товарищи ходили по дворам и заставляли крестьян «придумывать» жалобы, чтобы освободиться от работ, ссылаясь при этом что так поступают крестьяне на других заводах11. 26 мая Вознесенская заводская контора доносила, что крестьяне, находившиеся на заготовке угля, собрались человек сорок и кричали, «стойте де ребята все за одно». В тот же день 17 человек бежало с работ. Это была последняя вспышка волнений на Вознесенском заводе. Вскоре Толстой доносил Вяземскому, что «все ослушники наказаны и к работе в добрый порядок приведены», а сам Толстой приступил к расследованию крестьянских жалоб12.
13 февраля 1763 г. подполковник Попов получил приказ ввести Свияжский полк в селения, приписанные к Пыскорскому и Висимскому заводам Воронцова в Соликамском и Чердынском уездах, заставить крестьян выйти на работы и лишь потом расследовать их жалобы.
Сам Вяземский после окончания следствия на Камских заводах отправился на Юговские заводы Осокина, где весной 1763 г. восстали работники, вечноотданные по указу 30 декабря 1755 г., и приписные крестьяне. Эти заводы находились в центре Кунгурского уезда, и Вяземский решил прекратить волнения сразу во всем уезде. Пяти эскадронам Ревельского полка было приказано, разделившись поротно, занять села, где жили приписные, дабы, как писал Вяземский Екатерине II, «в непокорливых сердцах умножить страх». Во второй половине марта 1763 г. все крестьяне Кунгурского уезда уже находились на заводах13.
Следствие на Юговском заводе длилось неделю; затем Вяземский побывал на Ягожихинском заводе Воронцова, где он получил известие от подполковника Попова, что в Соликамском и Чердынском уездах волнения крестьян подавить не удалось. 17 марта 1763 г. Вяземский был уже в Соликамске. По дороге в 30 верстах от города он встретил приписных, которые шли на Юговский завод Чернышева. Несколько дней спустя эти же крестьяне (более 400 человек) пришли в Соликамск, чтобы предъявить требование вести следствие по их жалобам в Соликамске, а не на заводе. Генерал приказал собрать приписных и долго убеждал их возвратиться на завод. Однако их выборные заявили, что они «е. и. в. не противны», но в работы не пойдут. Вяземский приказал вызвать войска. Крестьяне были окружены. 56 человек, подписавшиеся под требованием начать следствие в Соликамске, были арестованы, закованы в колодки и помещены в тюрьму. Спустя несколько часов к арестованным зашел Вяземский и вновь убеждал их выйти на работы до начала следствия. Но крестьяне твердо стояли на своем. Вяземскому удалось лишь узнать фамилии зачинщиков волнений — крестьян Мельникова и Ваулина, которых было приказано немедленно разыскать.
С большим трудом в конце марта — начале апреля 1763 г. Вяземскому удалось выслать на заводы крестьян Соликамского и Чердынского уездов, приписанных к заводам Воронцова, Чернышева и Походяшина. Подполковник Попов получил новый приказ следовать в село Котловку на усмирение приписных Авзяно-Петровских заводов Е. Демидова14.
Вяземский же продолжал объезд заводов, приписные к которым жили в Казанской губернии. Добившись выхода работников на заводы, он вел разбор крестьянских жалоб, исходя из необходимости привести в должный порядок расчеты между казной, заводчиками и работниками заводов. Эти мероприятия преследовали цель сохранить веру крестьян в справедливость государственной власти и предотвратить новые волнения.
В марте, апреле и мае 1763 г. Вяземский завершил разбор дел на Висимском, Пыскорском, Ягожихинском и Мотовилихинском заводах Воронцова, Юговских Чернышева, Курашинском И. Осокина, Бымовском, Суксунском и Ашапском Демидовых, Иргинском П. Осокина. По дороге в Екатеринбург, куда он прибыл 24 июня 1763 г., Вяземский побывал на Сылвинском и Уткинском заводах Ягужинского, Шайтанском и Ревдинском заводах Демидовых15. Таким образом, Вяземский обследовал все заводы, работники которых жили в Казанской губернии, исключая Аннинский завод Чернышева и Петропавловский завод Походяшина, расположенные на Северном Урале, где волнения прекратились и куда им был направлен обер-гитен-фервалтер А. Кичигин с предписанием упорядочить производство работ.
3 июня 1763 г. Вяземский донес императрице, что он закончил усмирение приписных и рассмотрение жалоб на заводах Казанской губернии и отправляется в Сибирскую губернию, где приписные к частным заводам «состоят в противности» и Канцелярия главного заводов правления усмирить их не в силах16. Вяземский обязал сибирского губернатора Фрауендорфа ввести полк солдат в приписные села губернии, однако у того не оказалось такой возможности.
По приказу Вяземского к 5 июня 1763 г. на Уткинском заводе собрались выборные от приписных Сылвинского, Верх-Исетского, Алапаевских, Невьянских, Гороблагодатских, Сысертского, Ревдинского, Кыштымских заводов, которые дали письменные обязательства возвратиться на работы. Стремясь устрашить крестьян, Вяземский приказал ввести на заводы три эскадрона драгун с артиллерией17.
Однако идти на заводы приписные не торопились. Вяземский был буквально завален рапортами заводских контор, сообщавших, что приписные «в заводские работы являются весьма мало да и работы производят весьма ленностно, другие ж и поныне к тем работам не являются»18.
Вскоре выяснилось, что вновь восстали работники Камских заводов Шувалова, где повиновение, казалось, было достигнуто. В июне 1763 г. управитель Камских заводов Москвин сообщил об отказе от работ приписных Рождественской волости. Опасаясь распространения волнений, Вяземский отправил на заводы подполковника Попова с сотней солдат, которым была придана пушка. Крестьяне не оказали сопротивления и были высланы в работы19.
К 24 июня 1763 г. приписные, находящиеся в ведении Главного заводов правления, в основном приступили к работе. Исключение составляли слободы, приписанные Каслинскому и Кыштымским заводам. Туда с эскадроном драгун срочно был направлен надворный советник Шамшев, которого встретило около 700 крестьян. Уговоры приступить к работам не подействовали. Тогда Шамшев попытался арестовать зачинщиков. Крестьяне оказали сопротивление. Шамшев в ответ приказал стрелять из пушки; когда вспыхнула близстоящая изба, «крестьянское собрание пришло в робость». Крестьяне в конце концов были высланы на работы20.
Летом 1763 г. вновь отказались от работ приписные Аннинского и Петропавловского заводов. Их усмирение было поручено уже упоминавшемуся Кичигину, который получил приказ Вяземского: непорядки «строжайше исследовать», арестовать зачинщиков к побегу и наказать плетьми всех их товарищей21.
8 июня 1763 г. Кичигин прибыл в Соликамск и в течение нескольких дней безуспешно пытался встретиться с крестьянскими выборными. Лишь 13 июня Кичигину удалось в селе Городищи собрать крестьян соседних станов и вручить их выборным сотникам Малчину и Сивкову указы Пермского горного начальства, которые те якобы приняли весьма нерадиво. Крестьяне же, по словам Кичигина, «взволновались», «кричали непристойно» и говорили, что Кичигин приехал их обманывать. При этом они заявили, что в приписке к Анненскому заводу никогда не бывали, а были высланы силой. Сотники вернули нераспечатанные указы обратно Кичигину, а крестьяне разошлись по домам. Кичигин вынужден был возвратиться в Соликамск, побоявшись ехать в дальние от города станы.
На другой день, 14 июня, стало известно о бегстве приписных с Петропавловского завода Походяшина и остановке предприятия. Кичигин получил приказ расследовать это дело, найти зачинщиков и составить расписание работ Петропавловского завода. Вместе с поверенным Походяшина Кичигин отправился к приписным Петропавловского завода. В Анисимовском, Кушман-горском, Вилгорском, Цыдвенском, Янидорском и Бондюжском станах сотникам были вручены указы и те дали обещание, посоветовавшись с народом, быть в Чердыне 22—24 июня. В назначенные дни никто не явился. Были посланы нарочные, которые сообщили Кичигину, что все приписные от работ отказались22.
Так как Вяземский и местные власти не располагали достаточным числом войск, местная администрация вынуждена была ограничиваться уговорами крестьян и как самой строгой мерой — арестом подозреваемых зачинщиков. К октябрю 1763 г. под арестом в Соликамске находился 21 человек, в том числе 18 старост и сотников. Были усилены меры по поимке объявленных еще ранее главными зачинщиками И. Мельникова и С. Ваулина. В результате этих действий местной администрации и заводских контор осенью приписные ряда станов (Вилгорский, Витчевский, Кушмангорский, Лекмартовский, частично Городищенский, Верх-Усольский, Половодовский, Запотымский) «в послушание пришли и противностей не чинили». В ряде же других станов (Цыдвенский, Салтановский, Янидорский), наоборот, крестьяне по-прежнему отказывались идти на работы23. Единство действий и мнений среди приписных отсутствовало.
Приближался новый срок выхода приписных на заводские работы. В начале октября 1763 г. Вяземский послал в Чердынский и Соликамский уезды обер-гиттен-фервальтера И. Княгинкина с поручением усмирить приписных к заводам Походяшина и Чернышева24. Нужно иметь в виду, что к этому времени Вяземским уже усмирены приписные, проживавшие в Казанской, Оренбургской и Сибирской губерниях. Волнения на Аннинском и Петропавловском заводах были последними очагами борьбы приписных. В ноябре к ним присоединились приписные к Пыскорскому и Висимскому заводам Воронцова. Усмирение их также поручено Княгинкину25. Вяземский направился в Казань, откуда после окончания следствия на заводах Походяшина и Чернышева был намерен следовать в Петербург26.
В секретной инструкции Вяземский приказал Княгинкину, если не удастся мирно успокоить крестьян, хитростью захватить вожаков и подавить выступление крестьян военной силой. После сражения в селе Городище, в котором было убито и ранено 9 крестьян, в начале января 1764 г. Княгинкин доносил Вяземскому, что все приписные к Аннинскому, Петропавловскому, Пыскорскому и Висимскому заводам пришли в повиновение27. К этому времени Вяземского отозвали в Петербург, и решения по следствию на этих заводах принял генерал-майор А.И. Бибиков, который жестоко наказал участников волнений.
В то время, когда Кичигин и Княгинкин усмиряли приписных, проживавших на Северном Урале, сам Вяземский совершал объезд заводов Среднего и Южного Урала.
Добившись выхода приписных в работы, Вяземский приступил к следствию. Более месяца он вел его в Екатеринбурге, после чего начал объезд заводов Сибирской губернии. До 25 июля Вяземский был на Невьянском заводе, затем посетил Нижне-Гагильский (до 5 августа), Кушвинский (до 12 августа), Алапаевский (до 31 августа), откуда через Сысертский завод Турчанинова 2 октября прибыл в Тобольск. 24 октября он отбывает с Кыштымского завода, 28 октября — с Авзяно-Петровских, 7 ноября с Воскресенского, 12 ноября — с Вознесенского завода. Оттуда через Оренбург и Симбирск Вяземский отправился в Казань, куда прибыл 9 декабря28.
В конце 1763 г. Вяземский получил назначение на должность генерал-прокурора Сената. Его место занял генерал-майор А.И. Бибиков, о чем 15 декабря 1763 г. последовал указ29.
По существу, деятельность Бибикова протекала так же, как и следствие Вяземского, и отличия были лишь «стилистические», связанные с характером нового руководителя, о чем справедливо писал еще В.И. Семевский30.
4 января Бибиков прибыл в Казань. К этому времени усмирение приписных и расследование их жалоб в основном было закончено. На долю Бибикова выпала обязанность расследовать жалобы приписных и дела о зачинщиках волнений на заводах Походяшина и Чернышева. Осенью 1764 г. Бибиков мог донести Екатерине о завершении своей миссии. Так же, как и Вяземский, он получил благодарность императрицы и повышение — чин секунд-майора Измайловского полка31. Впоследствии Екатерина II поручит ему важный пост маршала (руководителя) Уложенной комиссии, а наибольшую известность А.И. Бибиков получил как один из главных руководителей подавления Крестьянской войны 1773—1775 гг.
Примечания
1. ЦГАДА, ф. Сената, оп. 41, д. 3555, л. 653.
2. Там же, л. 655—656.
3. Там же, л. 656; д. 3562, л. 651—652, 664—666.
4. Там же, д. 3555, л. 671, 673.
5. Там же, л. 668—670, 672, 677—678, 689—690, 699.
6. Там же, д. 3561, л. 8—14.
7. Там же, л. 301, 309.
8. Там же, л. 379, 543—544, 712.
9. Там же, д. 3555, л. 697, 704; д. 3562, л. 1—3.
10. Там же, д. 3562, л. 9—12, 22—23, 220—235, 425.
11. Там же, л. 55—56, 396.
12. Там же, л. 449, 468—469.
13. Там же, оп. 303, д. 1534, ч. VIII, л. 13—14.
14. Там же, оп. 41, д. 3558, л. 666—667.
15. Там же, д. 3555, л. 310—312.
16. Там же, л. 835; д. 3561, л. 21.
17. Там же, д. 3555, л. 56—201.
18. Там же, л. 279—280, 284.
19. Там же, оп. 303, ч. VII, л. 28—29.
20. Там же, л. 22—25.
21. Там же, д. 3555, л. 375.
22. Там же, л. 380—382, 385, 387.
23. Там же, л. 390, 401, 408, 413, 418, 423.
24. Там же, л. 113.
25. Там же, д. 3556, л. 1061.
26. Там же, д. 3555, л. 524.
27. Подробности см.: Семевский В.И. Крестьяне.., т. 2, с. 355—358.
28. ЦГАДА, ф. Сената, оп. 41, д. 3555, л. 312—315.
29. Сб. РИО, т. VII, с. 329—330.
30. Семевский В.И. Крестьяне.., т. 2, с. 360—361.
31. Бибиков А.А. Записки о жизни А.И. Бибикова. Спб., 1898, с. 27.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |