Среди документов комиссии Вяземского — Бибикова особый интерес представляют челобитные уральского горнозаводского населения, позволяющие изучить нужды, требования, идеологические представления различных категорий работников.
Первым исследователем, который рассматривал челобитные приписных крестьян и работных людей как важный источник по истории горнозаводского Урала и придавал им такое же большое значение, как и наказам в Уложенную комиссию, был В.И. Семевский. Пользуясь выборочным методом, он изучил лишь отдельные челобитные. Рассмотрев жалобы работников Камских заводов Шувалова, Каслинского и Кыштымских — Никиты Демидова и Авзяно-Петровских — Евдокима Давыдова, В.И. Семевский из остальных челобитных привел, по его выражению, «лишь самые характерные черты»1.
Такой метод исследования, конечно же, правомочен и может дать положительные результаты. Однако Семевский до конца не сумел объяснить причины и характер требований различных категорий работного люда, особенности классовой борьбы 50—60-х гг. XVIII в. и ее воздействие на уральскую металлургию и политику правительства. Он ограничился констатацией факта тяжелейшего положения работников уральских заводов.
В советской историографии опыт исследования челобитных в связи с волнениями на отдельных предприятиях Урала предпринимали П.А. Вагина, А.А. Кондрашенков, В.И. Калюжный, В.Л. Сергеев. Специальную главу своего исследования посвятил челобитным 50—60-х гг. XVIII в. В.Н. Бернадский, поставивший задачу выяснить: «почему к 60-м годам XVIII в. вопрос о подаче челобитных приобрел такую остроту, что дворянское государство сочло необходимым прибегнуть к такому чудовищному средству, как указ 22 августа»2. В.Н. Бернадский описал общие моменты, связанные с составлением и подачей челобитных, отношением к ним государственных властей. Для характеристики положения приписного крестьянства он так же, как и его предшественники, выборочно использовал отдельные челобитные, известные к тому времени в исторической литературе.
В хранилищах Москвы (ЦГАДА), Свердловска (ГАСО) и Нижнего Тагила (НТФ ГАСО) удалось обнаружить и изучить 32 челобитных уральских работных людей и приписных крестьян. Большая часть их (26) относится к деятельности на Урале комиссии Вяземского. Ряд челобитных (6) были поданы в Сенат или непосредственно императорам накануне назначения комиссии. Впоследствии почти все они были отправлены для разбора Вяземскому, исключая челобитную приписных к Петропавловскому заводу, которая была расследована в декабре 1762 г.
С полным основанием можно говорить об исторической достоверности сведений, содержащихся в челобитных. В этом нас особенно убеждает разбор Вяземским жалоб и принятые им по крестьянским челобитным решения, сама за себя говорит и повторяемость практически во всех челобитных основных требований приписных. Кроме того, сравнение челобитных с наказами приписного крестьянства в Уложенную комиссию 1767 г. обнаружило их большое сходство по содержанию, что также подтверждает достоверность челобитных3.
Наконец, следует принять во внимание, что челобитные, поданные в комиссию Вяземского, были составлены в бытность последнего на Урале и часто по его приказанию; поэтому, конечно же, исключали какой-нибудь наговор на начальство. М.Н. Мартынов, занимавшийся изучением наказов приписного крестьянства в Уложенную комиссию, писал, что их сравнение с челобитными 50—60-х гг. XVIII в. «дает основание считать, что челобитные были более смелыми по содержанию и более близкими к исторической действительности, чем наказы»4.
Очень важно, что челобитные уральского горнозаводского населения дошли до нас в подлинниках в отличие от большинства наказов приписного крестьянства в Уложенную комиссию 1767 г. Сравнение последних с челобитными позволит (что уже частично проделал М.Н. Мартынов) доказать подлинность оставшихся в копиях наказов. Кроме того, подобное сопоставление лишний раз подтверждает тезис об устойчивости требований уральского горнозаводского населения как в период волнений 50—60-х гг. XVIII в., так и после их подавления. Это, в свою очередь, приводит к выводу, что кризисные явления в обеспечении рабочей силой уральских заводов (имеется в виду прежде всего приписная система), проявившиеся в 50—60-е гг. XVIII в., имели хронический характер и были отражением зарождения капиталистического уклада в экономике России.
Челобитные составлялись либо в присутствии всего крестьянского мира, либо утверждались на общей сходке. Как правило, при написании челобитной значительную роль играли уже функционировавшие крестьянские выборные власти. Это будет понятно, если учесть, что жалоба подавалась от всего стана, села, деревни, все жители которых считали себя несправедливо, в нарушение законов, угнетенными. В отдельных случаях во главе челобитчиков вставали наиболее деятельные и авторитетные крестьяне, бравшие на себя ответственность перед крестьянским миром. Нужно, конечно, при этом учитывать, что сам крестьянский мир был в известной мере неоднороден. Однако в отношении приписного крестьянства следует сделать одну оговорку: повинности приписных были столь тяжелы, что подрывали хозяйство как бедных, так и богатых крестьян.
Челобитные уральского работного люда интересны еще и тем, что они являются редчайшими документами, в которых отразилось творчество народа, угнетенного класса. Они написаны либо самими крестьянами, либо с их слов грамотными солдатами, писцами, церковниками, которые лишь оформляли жалобы и требования в определенные литературные формы того времени.
Имеющиеся в нашем распоряжении челобитные уральского горнозаводского населения могут быть сгруппированы как по месту подачи просьбы, так и по сословно-производственному принципу. (См. в Приложении тексты 29 документов; 4 документа ранее опубликованы в «Уральском археографическом ежегоднике за 1971 г.». Свердловск, 1974).
Таким образом, челобитные распределялись следующим образом: 1) по месту подачи: императору — 2, в Сенат — 4, в комиссию Вяземского — 27 жалоб; 2) по сословно-производственному принципу: от приписных крестьян — 28, от переведенных на заводы из числа приписных — 1, от отданных по указам вечно — 1, от непомнящих родства — 1, от бывших казенных мастеровых — 2.
Итак, подавляющее большинство челобитных принадлежат приписным крестьянам, что объясняется их широким участием в классовых выступлениях в середине XVIII в. на Урале. Отдельные челобитные других категорий работников косвенно подтверждают, что эти категории уральского населения принимали участие в волнениях середины XVIII в. эпизодически; но они позволяют, пусть на очень ограниченном материале, выяснить требования и тех работников, которые уже тесно связаны с заводами.
Изучение челобитных уральского горнозаводского населения дает возможность лучше понять роль и место различных сословных групп (приписных крестьян, отданных по указам, бывших казенных мастеровых) в формировании рабочего класса.
Прежде чем перейти к разбору требований уральского горнозаводского населения, содержащихся в челобитных, отметим ряд общих моментов, характерных для всех жалоб.
Почти в каждой челобитной, поданной в комиссию Вяземского, прилагался подробный реестр, в котором расшифровывалось, когда и за какие работы работники не получили платы, кто из них был безвинно наказан и т. п. В качестве примера крестьянские реестры разобраны выше в разделе о деятельности Вяземского на Камских заводах Шувалова и Вознесенском Сиверса.
Общей для всех челобитных является ссылка при спорах с заводскими конторами «на имеющиеся в конторе записные книги и зачетные ведомости». Крестьянские выборные не вели письменного учета работ, и это использовалось приказчиками при расчетах с приписными. Некоторые из приказчиков, как это было на Юговских заводах Чернышева, сознательно так запутывали свои записи, что разобраться в них было практически невозможно5. Не случайно, в «Учреждении» Вяземского появился специальный раздел, как вести учет работ приписных.
Требует объяснения и тот факт, что на заводах, принадлежавших Демидовым (исключая Авзяно-Петровские и Каслинские, где размах волнений был наибольшим) и П. Осокину, заводским конторам и владельцам удалось не доводить дела до разбора Вяземским крестьянских жалоб о расчетах за работы. Приказчики и приписные Бымовского, Шаквинского, Ашапского, Суксунского и Ревдинского заводов Г. Демидова; Иргинского и Бизярского — П. Осокина; Невьянского, Верхне-Тагильского, Бынговского, Шуралинского — П. Демидова; Нижне-Тагильского, Черноисточинского, Выйского, Висимо-Шайтанского, Лайских, Салдинского — Н. Демидова; Сергинских — И. Демидова обратились к Вяземскому с сообщением, что «в недоплаченных деньгах добровольно примирились»6. Здесь сыграло свою роль то, что владельцы этих заводов накопили определенный опыт руководства предприятием и приписными, в то время как Сиверс, Шувалов, Воронцов, Турчанинов, Ягужинский относились к приписным, как помещики к собственным крепостным. Кроме того, перед глазами заводчиков был опыт разбора жалоб на заводах Шувалова, Чернышева, И. Осокина, Воронцова, где заводчики оказались перед необходимостью внести часть денег, недоплаченных приписным.
Наибольшее число челобитных было подано приписными крестьянами. Некоторые из челобитных начинаются с заявления о принадлежности до приписки их к частным заводам к сословию государственных крестьян: «Издревле прадеды, деды и отцы наши состояли государственных волостей черносошные ясашные крестьяне...»7. Обращает на себя внимание, что в этих жалобах содержится просьба об освобождении от заводских работ (челобитные приписных Каслинских, Авзяно-Петровских, Петропавловского, Висимского и Пыскорского заводов), они составлены на предприятиях, где вспыхнули первые волнения, и поданы были еще до приезда на Урал Вяземского.
Совсем иного характера челобитные в комиссию Вяземского. В них уже нет речи об освобождении от заводских работ и главной является просьба защитить крестьян от обид и притеснений со стороны заводчиков, «обидимое возвратить» и с ними «поступать по указам». Это объясняется тем, что Вяземский приступил к следствию лишь после того, как выслал крестьян на работы: никаких надежд на уничтожение заводской барщины у них уже не оставалось.
Во всех челобитных приписного крестьянства, имеющихся в нашем распоряжении, значительное место занимают жалобы на взятки, незаконные наказания и убийства в результате наказаний работников заводским начальством. В.И. Семевский произвел подсчет только доказанных крестьянами взяток на 8 заводах и получил цифру в среднем 150 руб. на завод8. (Заметим, что взятка в 1 руб. означала для крестьянина 20 дней работы на заводе.) Взятка считалась не доказанной, если заводской служитель давал очистительную присягу. Аналогичным образом обстояло дело и в отношении убийства крестьян в результате наказания, а также публичных наказаний плетьми или батогами, не говоря уже о рукоприкладстве и т. п.
Во всех челобитных имеется жалоба на обсчеты во время заводских работ. Администрация практически всех предприятий требовала, например, от крестьян рубить дрова для углежжения на 2 вершка более установленной нормы. За это, только по решениям Вяземского, было взыскано с десяти заводовладельцев 11 770 рублей9. Часто, как это было на Невьянских, Юговских Чернышева, Мотовилихинском, Ягошихинском и других заводах, приписным вообще не выплачивали денег за работу под тем или иным предлогом.
В подавляющем числе челобитных содержится жалоба на малую плату за отдельные виды работ. Приписные Камских, Ревдинского, Ягошихинского и Мотовилихинского заводов просили повысить расценки за заготовку угля; Каслинских, Гороблагодатских, Камских, Юговских Чернышева и других заводов — за работы по перевозке грузов и прежде всего угля, руды, железа, глины и т. п., а также за рубку дров; Алапаевских, Гороблагодатских, Ревдинского и других заводов — за постройку судов для перевозки железа, невьянские приписные, занятые в цехах, требовали повысить плату мастерам, подмастерьям и работникам. Как убедительно показал В.Н. Бернадский, требование повышения расценок, выдвигаемое приписными в своих челобитных, следует рассматривать как борьбу крестьян за сокращение продолжительности заводской барщины10.
В ряде челобитных указывалось на огромную разницу в оплате труда приписных по сравнению с трудом по вольному найму: например, на Каслинских, Невьянских, Юговских, Ягошихинском и Мотовилихинском, Висимском и Пыскорском, Сылвинском и Уткинском заводах оплата вольнонаемных рабочих была в 3—4 раза выше, чем плакатные ставки приписных крестьян.
В этой связи становится понятным, почему так часто в крестьянских челобитных (Каслинские, Гороблагодатские, Камские, Верх-Исетский и другие заводы) сообщается о работах, налагаемых на приписных сверх подушного оклада, а это означало, что приписные вынуждены были оставаться на заводах в период сельскохозяйственных занятий. Кроме того, крестьян заставляли работать в праздничные и воскресные дни. Такие работы по принудительным расценкам заводчик мог заставить выполнять в любое время года, если этого требовала необходимость11. Нет нужды подробно говорить, что в условиях перехода предприятий из казенного содержания в руки частных владельцев, особенно владельцев-дворян, этим правом заводчики пользовались очень широко для увеличения производства металла, и это стало одной из причин массовых выступлений на уральских заводах в 50—60-е гг. XVIII в.
Самой распространенной была жалоба приписных на необходимость отрабатывать подушный оклад за общее число душ мужского пола, отданных к заводу по последней ревизии. Как показывают ведомости о составе рабочей силы, на предприятиях каждый трудоспособный крестьянин в среднем должен был отработать около двух подушных окладов. О работе за умерших, беглых, несовершеннолетних, престарелых, взятых в рекруты сообщают челобитные приписных к Каслинским, Камским, Петропавловскому, Висимскому, Пыскорскому, Юговскому и Курашинскому заводам.
О переселении крестьян на заводы, что влекло за собой разрыв с сельским хозяйством — основным занятием крестьян, сообщают челобитчики Авзяно-Петровских, Юговских, Пыскорского и Висимского заводов.
Ряд челобитных содержит жалобы на бесплатное использование крестьян в качестве рассыльных и сторожей (Гороблагодатские, Верх-Исетский, Невьянские, Юговские, Пыскорский, Висимский заводы); на работу своим инструментом жалуются приписные Гороблагодатских, Камских, Алапаевских, Юговских, Уткинского и Сылвинского заводов; на дополнительные работы по поставке дегтя, смолы, сена — крестьяне Камских, Верх-Исетского и других заводов; на захват крестьянской земли — работники Юговского, Курашинского и Сылвинского заводов. Кроме того, встречаются жалобы, связанные с особенностями того или иного предприятия: на особенно тяжелые работы, гибель лошадей, плохую организацию труда, злоупотребления следственных органов, постой войска, дороговизну продуктов питания и корма для скота в заводских лавках и т. п.
Приписные Каслинских, Авзяно-Петровских, Гороблагодатских, Камских и Петропавловского заводов писали, что они проживают на расстоянии от 300 до 700 верст от заводов, переход до которых отнимал у них 12—28 суток в один конец, если исходить из расчета 25 верст в день. Оплата же времени, проведенного в пути, как указывалось выше, не производилась. Это во многом объясняет тот факт, что волнения на указанных предприятиях начались практически сразу же после приписки и продолжались время от времени вплоть до конца 70-х годов XVIII в.12
Анализ требований приписного крестьянства убеждает, что они носят крестьянский характер и обусловлены новым наступлением крепостнических порядков на приписную деревню. В середине XVIII в. приписное крестьянство участвовало в промышленном производстве в порядке отработки феодальных повинностей на заводах. Только часть приписных, а именно переведенные из числа приписных на заводы, становились постоянными работниками предприятий.
Ряд существенных отличий от так называемых «партичных приписных» наблюдается в требованиях, которые содержат челобитные приписных крестьян, переведенных на Юговские заводы, а также отдельные пункты челобитной приписных Авзяно-Петровских заводов, касающиеся переведенных на предприятия. Эти отличия заключаются прежде всего в жалобе на запрещение заниматься сельским хозяйством. «...Запретили нам жителям нашим пахать и хлеб сеять, а в страдное время для ношения сена и протчего приготовления отпускаемы были только на малое время», — читаем в челобитной юговских крестьян. «...И лишились от тех переселениев не токмо крестьянского своего пожитку, но и жизни, не стерпя гладу и прочих тягостей заводских, и в пути за дальностию расстояния жилья на степях и в лесах по нескольку человек замерзли», — писали крестьяне Авзяно-Петровских заводов.
Приписное крестьянство было одним из резервов пополнения заводских цехов мастеровыми и работными людьми. Переселение на заводы вело к отрыву от земледельческого труда и, в конечном счете, к превращению бывшего приписного крестьянина в фабричного крепостного, ставшего впоследствии одной из групп зарождавшегося пролетариата.
Три челобитные, имеющиеся в нашем распоряжении, были поданы от отданных по указам к заводам и непомнящих родства (будущие посессионные крестьяне). Эти работники были заняты как на вспомогательных работах (Юговский и Курашинский, Воскресенский и Невьянские заводы), так и в заводских цехах (Невьянские). Требования крестьян, занятых на внезаводских работах, в основном совпадают с жалобами приписных и переведенных на заводы, хотя в челобитной невьянских мастеровых, подмастерьев и работников из числа отданных по указам есть жалоба на оплату труда в молотовых фабриках и других внутризаводских работах. Категория вечноотданных к заводам была одной из групп населения, из числа которой шло формирование постоянных работников на предприятиях. Требование повышения расценок со стороны этой части вечноотданных следует рассматривать как первые ростки профессиональных требований рабочих в условиях, когда по своему юридическому положению работник считался крестьянином, а по месту в производстве — рабочим. В то же время представители этих групп работников подчеркивали, что они были до прихода на заводы государственными, патриаршими, дворцовыми и т. п. крестьянами, а заводчики считают их своими заводскими крестьянами. Борясь против закрепощения, работники, отданные по указам, просят в челобитных вновь числить их государственными крестьянами.
Особый интерес представляют две челобитные мастеровых и работных людей Сылвинского и Уткинского заводов, поданные в комиссию Вяземского. Насколько нам известно, подобных документов исследователями ранее не привлекалось. Изучение челобитных бывших казенных мастеровых показывает, что положение этой категории работников после передачи заводов в руки сановной знати резко ухудшилось, приблизившись к положению крепостного крестьянства. Мастеровые и работные люди и их дети, как видно из челобитных, наряду с работой в цехах использовались для заготовки сена и дров, приготовления угля и различных работ по транспортировке грузов. Они также жалуются на обсчеты, взятки, притеснения и тому подобные нарушения заводской администрации. После перехода заводов к Ягужинскому мастеровым работным людям прекратили выплачивать содержание за простой фабрик по вине заводских властей, тогда как ранее мастера получали по 1 руб. в месяц. Обычным явлением при новом хозяине стала работа в праздничные и выходные дни. В случае болезни работника платы не полагалось и медицинская помощь не оказывалась. На Уткинском заводе на деньги мастеровых была построена часовня, которую заводские власти приспособили под контору. Одному из мастеровых того же завода запретили иметь кузницу, где тот выполнял заказы своих товарищей.
Однако главным для мастеровых и работных людей был труд в заводских цехах. Мастеровые и работные люди сообщают, что заводское начальство преднамеренно занижает расценки на различные виды продукции, например: «Называет его (железо. — А.О.) не годным, а плату с того выметанного железа дает нам малую всего по 2 коп. с пуда» (в казенном содержании за пуд получали 3 коп. мастера, 1,5 коп. — подмастерья. — А.О.).
Таким образом, у мастеровых и работных людей отмечаются требования профессионального характера, свойственные рабочим. Однако в данном случае появление профессиональных требований объясняется не характером производственных отношений, а особенностями мануфактурного производства, положением работника в производстве. Генеральным требованием бывших казенных мастеровых, перешедших вместе с заводами к частным владельцам, было желание остаться «на том же основании, как мы прежде находились в казенном содержании».
Подводя итог анализу челобитных уральского горнозаводского населения в 50—60-е гг. XVIII в., следует подчеркнуть, что они явились наряду с открытыми волнениями ответом на новое усиление крепостнических отношений на горнозаводском Урале.
Из челобитных приписных видно, что расширение производства на металлургических заводах Урала стало невозможно без дальнейшего наступления на права наиболее многочисленной группы работников — приписного крестьянства. Все это говорит о кризисных явлениях приписной системы хозяйства, остро обнаружившихся в середине XVIII в.
В челобитных приписного крестьянства отсутствует жалоба на увеличение размера подушного оклада: по-видимому, приписные свыклись со своим новым положением; теперь они ведут борьбу за увеличение поденной платы, платы за отдельные виды работ, за прекращение обсчетов, избиений, убийств и т. п. Это. как полагали приписные, привело бы к сокращению времени пребывания на заводах — заводской барщины, к сохранению их хозяйств. Поэтому представляется, что требования носят крестьянский характер, хотя они и обусловлены мануфактурной формой предприятия.
Наряду с приписными крестьянами на заводах трудились кадры квалифицированных работников. Они состояли, главным образом, из посессионных крестьян (бывших казенных мастеровых, крепостных, отданных по указам, переведенных из числа приписных). В требованиях этой части работников заметны профессиональные моменты, связанные с постоянным трудом на заводах и местом этих работников в производстве. Так как они находились в феодально-крепостнической или близкой к ней зависимости от заводовладельцев, роль этой категории работников в формировании пролетариата можно свести лишь к накоплению профессиональных навыков, отрыву от земли части производителей, в подготовке кадров для рабочего класса.
Челобитные 50—60-х гг. XVIII в. позволяют также судить о характере идеологии уральского заводского населения: нуждам, требованиям, чаяниям работников уральских заводов присущи те же царистские иллюзии, та же забитость угнетенного класса, связывающего свои надежды с реформами сверху, как и основной массе русского крестьянства. В то же время, несмотря на всю ограниченность требований работников уральских заводов, объективно они носили антикрепостнический, прогрессивный характер. Борьба работников велась за возвращение к сложившимся формам хозяйствования государственного крестьянства. Это была борьба против наступления крепостничества на уральское горнозаводское население.
Примечания
1. Семевский В.И. Крестьяне.., т. 2, с. 365, 383, 435.
2. (Указ 22 августа 1767 г. о запрещении подавать челобитные императрице. — А.О.). Бернадский В.Н. Очерки по истории классовой борьбы и общественно-политической мысли России в третьей четверти XVIII в. — «Учен. зап. Ленингр. пед. ин-та им. А.И. Герцена», 1962, т. 229, с. 34.
3. На это обратил внимание еще В.И. Семевский. См.: Семевский В.И. Крестьяне.., т. 2, с. 435.
4. Мартынов М.Н. Наказы приписных крестьян как исторический источник. — В кн.: Археографический ежегодник за 1963 г. М., 1964, с. 154.
5. Семевский В.И. Крестьяне.., т. 2, с. 387.
6. ЦГАДА, ф. Сената, оп. 41, д. 3555, л. 307—309.
7. Там же, д. 3561, л. 385, 607. Поскольку тексты челобитных приведены полностью в Приложении, ссылки на них в дальнейшем не даются.
8. Семевский В.И. Крестьяне.., т. 2, с. 389—390.
9. ЦГАДА, ф. Сената, оп. 41, д. 3555, л. 307—309.
10. Бернадский В.Н. Указ. соч., с. 56.
11. ПСЗ, т. XVI, № 11790.
12. См.: Вагина П.А. О характере волнений мастеровых уральских заводов в последней четверти XVIII века. — «История СССР», 1965, № 1. (Исключение составили Камские и Гороблагодатские заводы, возвращенные в казну в 1764 году.)
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |