6. Горная комиссия 1735—1767 гг.

О деятельности Горной комиссии и принятых ею решениях в исторической литературе содержатся лишь самые общие сведения. Только статьи Н.И. Павленко, появившиеся в последние годы, позволили более четко представить основные документы этого специального органа¹.

В донесении Екатерине II после окончания следствия о волнениях приписных Вяземский писал, что «внедрившуюся в крестьянах противность никакими тихими средствами истребить не можно». Поэтому он часто и много наказывал крестьян, чтоб «хотя через страх утвердить непоколебимое послушание»². Однако и Екатерина II, и Вяземский, и Бибиков понимали, что одним страхом удержать крестьян в повиновении нельзя. Еще в инструкции Вяземскому, отправлявшемуся на Урал, императрица приказывала разобраться, как лучше вести горное хозяйство. Теперь, когда волнения были подавлены, по мнению Екатерины II, наступил такой момент, когда нужно было пересмотреть всю систему горной промышленности, чтобы решить, «в чем именно и какому исправлению быть должно». Деятельность Горной комиссии, таким образом, была теснейшим образом связана с волнениями 50—60-х гг. XVIII в. на Урале и являлась ответной реакцией государственной власти, искавшей новые пути эксплуатации приписной деревни. Свою цель она видела в предотвращении новых выступлений горнозаводского люда, «сообразуя народное облегчение с государственной пользой»³.

«Комиссия о рассмотрении системы всех государственных горных дел», или «Горная комиссия», как ее именовали в обиходе (в дальнейшем Г.К.), была создана указом Екатерины II от 18 июля 1765 г. В ее состав вошли крупнейшие сановники, хорошо знавшие состояние дел в горной промышленности, сенаторы генерал-аншеф П.И. Панин, генерал-поручик Н.Е. Муравьев, генерал-прокурор Сената Генерал-квартирмейстер А.А. Вяземский, президент Берг-коллегии И.И. Шлаттер и коллежский асессор А.Е. Мусин-Пушкин⁴. В период своей деятельности Г.К. стала фактически главным государственным органом, ведавшим металлургической промышленностью страны.

Г.К. работала секретно с 22 июля 1765 г. по 30 января 1767 г. По первоначальному плану она должна была собираться дважды в неделю в помещении, которое тогда занимала Межевая комиссия. За время своей работы Г.К. провела лишь 28 заседаний. Это объясняется как занятостью ее членов государственной службой, так и канцелярскими трудностями (поиски необходимых документов, их размножение и т. п.), а также рядом частных причин. Достаточно сказать, что И.И. Шлаттер не был из-за болезни ни на одном из заседаний комиссии⁵.

Первое заседание Г.К. состоялось 22 июля 1765 г. Оно, как и два последующих (29 сентября и 31 октября 1765 г.), было посвящено организационным вопросам. Комиссия изучала документы Берг-коллегии и Сената о состоянии горного дела в стране, торговле железом с европейскими странами и т. п. Как показывают протоколы, у Г.К. еще не было конкретного плана работы. Он стал вырисовываться только на последующих трех заседаниях (10 и 28 ноября и 5 декабря 1765 г.), на которых были обсуждены предложения А. Мусина-Пушкина, состоявшие из 48 пунктов и «касающиеся, что необходимо к действительному е. и. в. повеления исполнению и ближайшему и собственному комиссии успеху рассмотреть надлежит»⁶.

Только на седьмом заседании Г.К. (15 декабря 1765 г.) было принято первое решение. Оно касалось прав рудоискателей при открытии нового месторождения в населенных пунктах. Комиссия разрешала рудоискателям заниматься поиском не ближе одной версты от селений. В самих же поселениях имели на это право только их владельцы⁷.

На восьмом заседании Г.К. (12 января 1766 г.) присутствовал лишь ее председатель — П.И. Панин. Девятое состоялось спустя три месяца, только 23 мая 1766 г., когда прошло уже десять месяцев со дня открытия комиссии. Результаты ее работы были ничтожны. Собиралась Г.К., как показано выше, крайне редко и нерегулярно. В этих условиях императрица попыталась форсировать деятельность Г.К. и указом пополнила ее состав генералами А.И. Бибиковым и И.И. Веймарном⁸.

На заседании 23 мая 1766 г., а также на трех последующих (25 и 29 мая, 3 июня 1766 г.) Г.К. разбирала предложения вызванного в Петербург управителя Гороблагодатских и Камских заводов Ирмана, внесенные им еще в декабре 1765 г. Ирман считал возможным довести выковку железа до одного миллиона пудов, что давало бы государству прибыли, по его подсчетам, около 500 тыс. рублей. С этой целью Ирман предлагал построить несколько новых предприятий, приписав к ним еще 25 тысяч крестьян⁹.

Комиссия отклонила проект Ирмана, мотивировав отказ понижением цены на железо на мировом рынке (ранее пуд стоил 89 коп., а в 1764 г. только 72 коп.). Однако главной причиной отклонения проекта Ирмана было опасение новых волнений приписного крестьянства. Об увеличении числа приписных не могло быть и речи, так как к тому времени уже была при заводах 40 301 душа м. п. и от них происходили «разные государственные неприятности и беспокойства». Ирману разрешалось перестраивать старые заводы, строить новые, «прирезать» государственные леса, но при этом предприятиям запрещалось производить более 550 тысяч пудов железа.

По мнению Г.К., Ирман мог перевести на Камские заводы для доукомплектования кадров мастеровых и подмастерьев нужное число работников из бывших приписных Невьянских заводов, обученных на предприятиях Демидова. В то же время Комиссия отложила решение о перераспределении приписных крестьян между заводами, чтобы «отдаленных от тех заводов крестьян с ближними уравнять», до окончания своей работы. В заключение Г.К. утвердила штаты Гороблагодатских заводов, оставив их в подчинении Берг-коллегии. 15 июня 1766 г. доклад о Гороблагодатских заводах и мнение комиссии были переданы императрице, которая и утвердила их 21 июня¹⁰.

25 мая 1766 г., по поручению Екатерины II, Г.К. посетил статс-секретарь императрицы И.П. Елагин, передавший ее приказ о скорейшем окончании работы Комиссии. Было решено собираться на заседания еженедельно по понедельникам, четвергам и субботам, интенсифицировать делопроизводство и подготовку материалов для обсуждения и ограничиться только разбором дел о приписных ко всем заводам и о состоянии железоделательных и медеплавильных предприятий. Что же касается предприятий по производству золота и серебра, то, по мнению членов Г.К., этот вопрос не следовало обсуждать, а заводы оставить в казенном содержании¹¹.

Одновременно с рассмотрением проекта Ирмана Комиссия продолжала изучение крестьянского вопроса. На этом этапе ее работы одно из центральных мест заняли вопросы о размерах подушной оплаты, перечне работ, выполняемых приписными, величине плакатных ставок. К обсуждению этих сторон жизни приписной деревни Г.К. обращалась несколько раз¹². Попутно решались различного рода более мелкие текущие дела.

5 июня 1766 г. Г.К. наконец-то выработала план итогового доклада императрице. Он должен был состоять из четырех документов: 1) «Историческое уведомление, на каких основаниях, в которое время и при чьем державстве горные заводы учреждены». В этом документе предполагалось также показать доходы государства от заводов и борьбу с волнениями приписных со времени основания заводов. 2) «От чего какие неприятные для государственного правления приключения причинялись» и какие исправления необходимо сделать. 3) Предложения комиссии «о переменах и новых установлениях». 4) Мнение о том, как и какими средствами и в какое время провести новые мероприятия в области металлургии¹³.

13 июля 1766 г. сенатор П.И. Панин представил на рассмотрение членов Г.К. проекты докладов о деятельности комиссии, дополнения к Берг-регламенту, мнение комиссии о том, как ввести в действие новые узаконения, а также справку по предложениям Мусина-Пушкина об изменениях в Берг-регламенте¹⁴.

22 июля 1766 г. Г.К. заслушала сообщения о состоянии казенных заводов Урала и Карелии, а также Алапаевских заводов Яковлева (бывш. Гурьева).

По предложению Мусина-Пушкина, было решено закрыть Екатеринбургский молотовой завод и устроить на его месте золотопромывание, так как производство железа на нем стоило гораздо дороже, чем на соседних предприятиях, из-за недостатка леса, рудников и рабочей силы (на заводе недоставало 6929 душ м. п. приписных). Комиссия же придерживалась мнения, что не следует более приписывать крестьян, опасаясь новых беспорядков. Каменский казенный завод решено было сохранить, хотя здесь также не досчитывалось 1552 души приписных (всего при заводе «годных в работы» крестьян имелось 1057 человек) и железо обходилось дороже, чем на частных предприятиях. Однако, учитывая, что на заводе изготовлялись пушки для флота и он находится в ведении Адмиралтейства, Г.К. рекомендовала завод переключить только на литье пушек, а недостающее число приписных перевести с Екатеринбургского завода. Г.К. отметила убыточность Олонецких заводов и приняла предложение Берг-коллегии о закрытии Воецкого золотого рудника, передав его приписных к металлургическим заводам.

Г.К. высоко отозвалась о возможностях Вознесенского завода, который незадолго до этого был продан Сиверсом в казну, и считала необходимым укрепить завод, поселив в течение трех лет на соседних с ним землях 600, а впоследствии — 1000 душ м. п. крестьян из числа приписных, которые до сих пор жили на расстоянии более 700 верст от предприятия. Завод решено было доукомплектовать также мастеровыми людьми из бывших работников Екатеринбургского завода¹⁵.

Рассмотрение положения дел на отдельных предприятиях было продолжено 16 октября и 4 ноября 1766 г. Комиссия сочла возможным оставить предприятия у Воронцова (Верх-Исетский завод, Мотовилихинские заводы), Турчанинова (Сысертские заводы); Алапаевские заводы ранее оставлены у Яковлева. Аналогичное решение было принято о заводах Европейского центра. Иначе высказалась Г.К. в отношении предпринимательской деятельности Ягужинского. За время его правления на заводах уменьшилась выплавка металла. Уткинский завод бездействовал; заводчик к 1767 г. был должен казне огромную сумму — более 102 тыс. рублей. Комиссия считала необходимым заводы «за неисправное содержание и за запущение с них надлежащего платежа» возвратить в казну¹⁶.

На своем заседании 28 декабря 1766 г. Г.К., заслушав еще ряд докладов о состоянии заводов, находящихся в частных руках, пришла к выводу, что эти предприятия следует оставить в прежнем положении. Мусину-Пушкину было поручено закончить просмотр ведомостей и сообщить в комиссию лишь о тех случаях, когда потребуется «особливое рассмотрение»¹⁷.

Что касается заводов, которые не имели приписных и были построены заводчиками самостоятельно, то мнение о них Г.К. сводилось к необходимости следовать «общим государственным законам»¹⁸. Таким образом, политика правительства в отношении поощрения дворянского предпринимательства и в вопросе о передаче заводов в руки дворян осталась прежней.

Соображения Г.К. о состоянии заводов нашли отражение в одном из ее итоговых документов, поданных императрице. В специальной ведомости содержалась обстоятельная характеристика каждого из предприятий, которая представляет несомненный интерес для историков горной промышленности¹⁹.

7 и 24 августа, 30 сентября, 5, 10, 14 и 16 октября, 4 ноября Г.К. обсуждала дополнения к Берг-регламенту. Н.И. Павленко предположил, что основные положения проекта дополнения к Берг-регламенту были выдвинуты Мусиным-Пушкиным в записке императрице еще до начала работы Г.К.²⁰ Протоколы заседаний Г.К. показывают, что с этим предположением можно согласиться, хотя проект Мусина-Пушкина был более пространен. На заседании 14 октября 1766 г. Г.К. указала, что в числе необсуждавшихся остались предложения Мусина-Пушкина: об укреплении Екатеринбурга и о переводе в него из Тюмени гарнизона, о распространении золотых промыслов, о поисках в Сибири минералов и красок, о подчинении монетного дела Канцелярии главного заводов правления, о Екатеринбургской конторе судных и земских дел²¹.

16 октября 1766 г. Г.К. обсуждала представление заводчиков об уточнении указа о сборе десятинных денег в казну. Ссылаясь на возможность ошибки, владельцы предприятий просили заводы конфисковывать лишь тогда, когда «утайка сделана будет умышленно». Г.К. сочла возможным поддержать это предложение заводовладельцев²².

28 декабря 1766 г. Г.К. были заслушаны дополнения к Берг-регламенту. Последние исправления были внесены в них 26 января и 30 января 1767 г. Тогда же документы Г.К. были подписаны всеми ее членами и переданы Екатерине II²³.

Прежде чем приступить к рассмотрению итогов работы Г.К., перечислим основные документы, вышедшие из-под ее пера и представленные императрице: 1) «Гисторическое предуведомление...», в котором излагалась история горного дела в стране. 2) Рассуждение о недостатках в горном деле. 3) Дополнения к Берг-регламенту. 4) Мнение, как ввести изменения в систему горных дел. 5) Сводная ведомость о всех горных заводах империи с заключением комиссии. 6) Ведомость-экстракт о работе всей горной промышленности со дня основания до 1767 г.²⁴ Как видим, Г.К. удалось реализовать свой первоначальный план создания итогового документа, расширенный за счет включения в него сводных ведомостей.

«Гисторическое предуведомление». Полное название этого сводного труда по истории металлургии Урала — «Гисторическое предуведомление о начальном заведении и поныне продолжающемся рудокопном промысле»²⁵. В тексте много исправлений и дополнений, в основном редакционного характера, которые не изменяют смысла сочинения, и есть все основания считать, что имеющийся в нашем распоряжении текст вполне соответствует его окончательному варианту.

Работу по составлению «Гисторического предуведомления» — своеобразного свода материалов по истории горного дела в России — возглавлял И.И. Веймарн, он и отредактировал его.

Наличие большого приложения к тексту работы позволяет поставить вопрос об источниковой базе «Гисторического предуведомления». В числе многочисленных документов, которые легли в основу сочинения, были выписки из «Описания уральских и сибирских заводов» В.И. Геннина, «Гистории» профессора Г.Ф. Миллера, сноски на которые имеются в тексте «Гисторического предуведомления». Кроме того, в работе, как бы мы сказали сегодня, использовано большое число архивных источников из фондов Сената, Берг-коллегии и других учреждений (экстракты, ведомости, копии с документов и т. п.). Вспомним также, что в самой Г.К. заседали люди, знавшие состояние дел в металлургии и принимавшие непосредственное участие в ее развитии.

«Гисторическое предуведомление» использовалось в трудах советских историков. Выдержки из него содержатся в книгах К.А. Пажитнова, Ю.И. Гессена и др. Наиболее полно ее содержание разобрано в историографическом разделе книги Н.И. Павленко «История металлургии в России XVIII века».

«Гисторическое предуведомление» занимает особое место в итоговых материалах Г.К. Это их своеобразная преамбула, в которой дается общий очерк истории развития горной промышленности от ее возникновения до 1766 г. Перед Г.К. стояла задача: разобравшись в прошлом законодательстве, выработать новые законоположения — в этом мог помочь исторический опыт.

Работа состоит из небольшого введения и четырех частей — глав. Во введении отмечаются дели, которые преследовало государство на разных этапах своего развития в строительстве горной промышленности. Если вначале (в царствование Алексея Михайловича и «многое время потом») главная цель была в вооружении армии и удовлетворении внутренних потребностей, то в последующем удалось «обратить оное дело как в пользу комерции, так и государственному, так и промышляющих тем обогащению». Кроме того, торговля металлом, по мнению Веймарна, вела к усилению международной роли России.

За основу периодизации истории горной промышленности И.И. Веймарн взял законодательные акты, которые стали своеобразными отправными и конечными пунктами четырех глав-частей «Гисторического предуведомления». Всю историю горной промышленности он разделил на четыре периода: 1) от построения первых заводов в 1628 г. до издания в 1719 г. Берг-привилегии; 2) с 1719 г. до появления Берг-регламента в 1739 г.; 3) с 1739 г. до раздачи казенных заводов в частные руки в 1757 г.; 4) от 1757 г. до времени написания «Гисторического предуведомления». Конечно же, такое внимание к законодательству характерно почти для всех документов, назначение которых вызвано конкретными потребностями государственного управления. И все-таки именно во второй половине XVIII столетия формула «всякое злое намерение добрым учреждением предотвращено быть могло» доминирует в объяснении причин законодательных изменений. Это не демагогическое прикрытие действий государственной власти, а отголосок теории «о естественных (правильных) законах», господствовавшей в обществе того времени. От декларирования «государственной пользы» и т. п. законодательство пришло к мысли о «справедливых узаконениях».

Каждая из частей «Гисторического предуведомления» имеет одинаковый план и состоит из трех параграфов, которые кратко можно озаглавить так: 1) управление горной промышленностью; 2) изменения в законодательстве; 3) динамика промышленного строительства, состав рабочих кадров, прибыль, получаемая государством.

Нет нужды подробно пересказывать текст «Гисторического предуведомления», хотя он и содержит множество интересных сведений по истории создания и работе предприятий, горному законодательству, управлению предприятиями, истории приписного крестьянства. Сосредоточим внимание на выявлении общей концепции сочинения и вопросах, связанных с историей приписного крестьянства.

Первый период, в изложении И.И. Веймарна, можно охарактеризовать как период неуправляемого развития горного дела, когда заинтересованность государства в металле наталкивалась на неумение, незнание, неспособность, а порой на нерадение заводчиков и администрации развивать металлургическую промышленность. Как исключение выделяется деятельность иностранцев, а также сибирских губернаторов Черкасского и Гагарина, заводовладельца Демидова. Именно поэтому последний получил из казны Невьянский завод и разрешение на строительство других предприятий.

Первые заводы были построены иностранцами (Акема и Марселиус) или казной, что повлекло, по мнению И.И. Веймарна, приписку государственных крестьян к предприятиям. В 1639 г. к Тульским и Каширским заводам была отдана в работные люди 2961 душа м. п. дворцовых крестьян Вышегородской, Соломенской волостей. К 1700 г. приписных насчитывалась уже 10 551 душа м. п. к 1720 г. — 15 183 души м. п.²⁶

И.И. Веймарн отметил волнения приписных крестьян как одну из причин, мешавших развитию металлургии. В первой части «Гисторического предуведомления» указываются волнения приписных к заводам Акемы в 1670 г., 1683 и 1690 гг., волнения в Кунгурском уезде в 1700—1701 гг. Трудности первого периода, по мнению Веймарна, усугублялись отсутствием «генеральных и на все заводы общегласных учреждений»²⁷.

Второй период развития металлургической промышленности «Гисторическое предуведомление» начинало с создания Берг- и Мануфактур-коллегий и с издания в 1719 г. Берг-привилегии. И.И. Веймарн отмечал, что целый ряд узаконений этого времени противоречили друг другу, мешали развитию промышленности. Только с принятием Берг-регламента в 1739 г. многие из них были устранены. 1722 год рассматривается в «Гисторическом предуведомлении» как своеобразный рубеж, когда началась продажа металла за границу²⁸.

Автор тщательно фиксирует выступления приписного крестьянства и работных людей на заводах. В 1722 г. отказались от работы более полутора тысяч приписных Екатеринбургских казенных заводов. Они же волновались в 1727 г. Причиной классовых выступлений И.И. Веймарн считал «приобвыклое легкомыслие, своевольство, нежелание к размножению и производству горных заводов» со стороны крестьян. К концу второго периода, т. е. к 1739 г., на всех горных заводах их численность, по подсчетам И.И. Веймарна, увеличилась до 81 516 душ м. п.²⁹

Если исходить из тех задач, которые автор поставил перед собой, то разделение на два периода истории горной промышленности с 1739 до 1766 г. ничем не оправдано. Во-первых, вопрос о передаче заводов в частные руки был уже решен Берг-регламентом, во-вторых, обширное, а порой и противоречивое законодательство этих периодов лишь развивало положения Берг-регламента. Принципы, избранные авторами для изложения материала, пришли в противоречие с самим материалом.

Как считал И.И. Веймарн, в третьем периоде были изданы хорошие и справедливые узаконения о приписных. Однако по-прежнему продолжались крестьянские выступления. В качестве примера «Гисторическое предуведомление» приводит рассказ о волнениях 1755 г. на Вознесенском заводе Сиверса; число приписных в третьем периоде по подсчетам автора достигло цифры 98076 душ м. п., а в четвертом, к 1766 г., их было уже 161701 душа м. п., включая Колывано-Воскресенские рудники³⁰.

Говоря о волнениях приписного крестьянства в 50—60-е гг. XVIII в., И.И. Веймарн повторил известное уже нам мнение Вяземского и Бибикова по этому поводу. При этом он особенно подчеркивал нарушения законоположений как заводчиками, так и крестьянами. Одну из главных причин волнений И.И. Веймарн видел в требовании заводчиков выполнять работы приписными сверх подушного оклада за плакатные ставки. Обвиняя заводовладельцев в превышении власти и притеснениях, И.И. Веймарн, с другой стороны, обвинял крестьян в отказе от работ, непослушании и несоблюдении законов³¹.

Общий вывод «Гисторического предуведомления» — необходимость законодательных изменений «системы» горных дел. Этот вывод нашел свое воплощение в других документах Г.К., среди которых главное место занимали «Дополнения к Берг-регламенту».

«Дополнения к Берг-регламенту». Как справедливо заметил Н.И. Павленко, только 11 пунктов из 43 этого документа не имеют связи с жизнью приписного крестьянства³². Это лишний раз подчеркивает, что именно волнения приписных в 50—60-е гг. XVIII в. повлекли за собой пристальное внимание к крестьянскому вопросу на Урале.

«Дополнения к Берг-регламенту» рекомендовали прекратить приписку к частным заводам крестьян и перевод их в мастеровые. Заводчик должен был использовать только труд «собственных, покупных и добровольно нанимаемых людей». Предлагалось заново расписать по заводам приписных крестьян и переведенных на заводы в зависимости от местожительства (не далее 350 верст от завода) и потребностей предприятий. Приписных, которые живут далее 350 верст от заводов, следовало освободить от работ, за исключением пожалованных по именным указам. Запрещалось переселение крестьян на заводы. Устанавливался перечень работ, которые надлежит выполнять приписным (рубка куренных дров, заготовка и перевозка угля, руды, флюсов, металла, работа на строительстве плотин, заготовка дров для обжига руд, флюсов, обжиг и заготовка флюсов). Эти работы крестьяне должны были производить своими топорами и лопатами, а все прочие инструменты обязан был выдавать заводчик. На остальных работах приписных предлагалось использовать так же, как вольнонаемных государственных крестьян.

После нескольких обсуждений Г.К. сочла возможным рекомендовать размер подушного оклада, который подлежал отработке на заводах: для казенных предприятий — 1 руб. 70 коп., для частных — 1 руб. 10 коп. В казну подати должны были вноситься самими крестьянами, как это ранее было предложено Вяземским и утверждено Екатериной II указом от 9 апреля 1763 г.³³ Заводчик был обязан выплачивать крестьянам деньги за выполненные работы. Если же деньги не выплачивались в срок, крестьяне, подав жалобу в государственные органы, могли отказаться от работ.

Мастеровые люди из числа приписных юридически продолжали оставаться государственными крестьянами. Они получали плату либо в соответствии с плакатом, либо по мастерствам. Выплату податей они должны были производить, как и прочие приписные крестьяне.

Мастеровые и работные люди, являвшиеся собственностью заводчиков, приравнивались к помещичьим крестьянам.

Предлагалось ввести новые плакатные ставки (в летнее время: конному — 11 коп., пешему — 6 коп.; в зимнее: конному — 8 коп., пешему — 5 коп.; за время, проведенное в дороге на завод и обратно, — по 3 коп. в день, считая каждый переход в 40 верст); и новые дневные нормы (на заготовку угля — 7 недель вместо б на одну кучу, строго определить размер угольного короба — не более 14 пуд. и т. д.).

По мнению Г.К., крестьян следовало высылать на заводы с 12 сентября по 1 мая, исключая аварийные ситуации, связанные с починкой плотин, когда крестьян разрешалось вызывать в любое время года. Однако при этом оговаривалось, что заводчики не имели права заводить новых плотин и увеличивать старые без разрешения горных начальств.

Власть владельцев и горных начальств распространялась на приписных только в отношении их работ на заводах. Во всех остальных случаях приписные крестьяне находились в подчинении местных губернских и уездных канцелярий, исключая те заводы, управление которыми находилось в руках особых органов, учрежденных императрицей (например, Колывано-Воскресенские заводы и др.).

Устанавливался трехмесячный после окончания договора срок выплаты денег за предприятия, переданные из казны в частные руки. Если деньги не внесены в срок, заводы должны быть возвращены в казну.

Г.К. считала возможным разрешить покупку крестьян к заводам, отмененную в 1762 г., оговорив, что крестьяне должны жить не далее 350 верст от завода. Без заводов, отдельно, этих крестьян запрещалось продавать, а их число должно строго соответствовать нормам, установленным Берг-коллегией.

В предложениях Г.К. подчеркивалось, что заводчики, получавшие от государства помощь людьми, обязаны по-прежнему поставлять казне «разные материалы и снаряды». Новые поставки предписывалось разместить на тех предприятиях, которые получили приписных по последним указам. Заводчики, не имеющие приписных, от обязательных казенных поставок освобождались, кроме медеплавильных производств.

Г.К. предлагала ввести единые нормы податей в казну: медные заводы — одну десятую часть продукции, железоделательные — по 4 кон. с пуда, доменные — по 100 руб., медеплавильные печи — по 5 руб. в год. Строгие меры (вплоть до конфискации предприятий) рекомендовалось принимать по отношению к заводчикам за утайку сведений о произведенной продукции.

По мнению Г.К., новые плакатные ставки, размер подушного оклада и т. п. должны были быть введены только через полтора года со дня принятия «Дополнений к Берг-регламенту». Это вызывалось необходимостью дать заводчикам возможность осмотреться и, если их не устроят новые условия, продать заводы или возвратить в казну³⁴.

Принятие предложений Г.К., касающихся изменений в Берг-регламенте, позволило бы государству сохранить приписную систему, феодально-крепостническую организацию труда на заводах Урала в новых условиях. Как показали дальнейшие события, большинство этих предложений было введено постепенно под давлением борьбы крестьянства.

Итоги работы Г.К. Для реализации своих предложений Г.К. предлагала послать на заводы специального представителя императрицы, деятельность которого должен был контролировать Сенат. Г.К. считала необходимым опубликовать новый Берг-регламент с учетом предложений комиссии. Ею был подготовлен и представлен императрице проект указа о внесении добавлений в Берг-регламент. Однако, как известно, такого указа не последовало.

Подавляющее большинство предложений Г.К. осталось на бумаге. Ко времени окончания работы Г.К. волнения приписных практически прекратились. Работала Уложенная комиссия. Кроме того, следует учесть, что с рядом предложений Г.К. вряд ли согласилась бы императрица, так как отдельные из них были не только грандиозны по масштабам (перераспределить крестьян заново и др.), но и могли нанести ущерб государственной казне. По мнению же членов комиссии, «без потеряния весьма знатного государственного дохода и народного промысла обойтится невозможно», если государство хочет, чтобы на будущее волнения, приписных «отвращены быть могли»³⁵.

Есть все основания считать, что деятельность Г.К. не прекратилась сразу же с представлением документов Екатерине II. Сохранился протокол заседания Г.К. от 15 мая 1767 г., на котором была составлена и обсуждена специальная инструкция для комиссии, направлявшейся для следствия на Нерчинские заводы. В тот же день комиссия приняла решение о необходимости вернуть в казну заводы Ягужинского³⁶.

Волнения, продолжавшиеся после «экспедиции» Вяземского — Бибикова, заставили Екатерину II создать Горную комиссию. Ее предложения не были осуществлены. Как справедливо заметил Н.И. Павленко, «Горная комиссия стояла у истоков явлений, развившихся в дальнейшем настолько, что потребовалось оформить их новыми законами»; важнейшие из них — манифесты 1779 г. (об увеличении плакатных ставок вдвое) и 1782 г. (о ликвидации горной свободы, законодательно оформивший права дворянства на недра земли)³⁷.

Единственным заметным последствием деятельности Горной комиссии, отразившимся на жизни горнозаводского населения, следует признать сенатский указ от 27 мая 1769 г. о плакатных ставках. Этим указом, в связи с увеличением размера подушного сбора до 2 руб. 70 коп. и ростом цен на продукты и товары, предписывалось установить летние ежедневные плакатные ставки в размере 6 коп. пешему и 12 коп. конному вместо 5 и 10 коп. соответственно, а зимние — 5 коп. пешему и 8 коп. конному против 4 и 6 коп., выплачиваемых ранее. Этим же указом восстанавливалась плата за дни, проведенные в дороге на заводы и обратно в размере 3 коп. за день (из расчета в день 25 верст). Наконец, указ подтверждал положение Учреждения Вяземского и указа 9 апреля 1763 г. о выплате двух рублей оброчного сбора самим крестьянским миром в правительственных учреждениях³⁸.

Еще ранее, в 1763 г., в результате волнений 50—60-х гг. XVIII в. была прекращена раздача новых контингентов государственных крестьян к заводам. Указ Сената от 15 сентября 1763 г. запретил приписку крестьян Исетской провинции к Екатеринбургским золотым приискам. Фактически это означало прекращение приписки крестьян к заводам³⁹.

Это все, чего смогло добиться уральское горнозаводское население в ходе волнений середины XVIII в. Мероприятия правительства несколько ослабили волну крестьянских выступлений и приостановили кризисные явления в приписной системе. Однако основные противоречия продолжали оставаться (распространение на приписную деревню норм и правил жизни крепостных крестьян, все увеличивавшийся отрыв от сельскохозяйственных занятий, ведущий к невозможности воспроизводства крестьянского двора и т. п.). В течение полувека дворянское государство пыталось сохранять приписную систему. Но и оно в начале XIX в. вынуждено было пойти на отмену института приписных крестьян, создав категорию непременных работников⁴⁰.

Некоторые, как правило незначительные, решения были проведены в жизнь в период работы Г.К. (инструкция Ирману, управляющему Гороблагодатскими казенными заводами; о правах рудоискателей при поиске полезных ископаемых; о закрытии Екатеринбургского молотового завода, Воецкого рудника, Олонецких заводов; предложения о заводах, переданных в частные руки; о взысканиях, применяемых к заводовладельцам, утаившим произведенную продукцию и т. п.). Основные предложения Г.К. так и остались на бумаге, хотя многие из них, пусть и видоизмененные, были позднее приняты.

Все это позволяет оценить деятельность Г.К. как один из этапов работы законодательной мысли, решавшей задачу приспособления приписной системы к новым условиям ее функционирования. Перечислим шаги, сделанные в этом направлении: обсуждение горных дел в Уложенной комиссии, деятельность комиссии И. Неплюева, А. Олсуфьева, А. Вяземского, И. Шлаттера в 1769 г.⁴¹, указы 1769—1779 гг. и т. д. вплоть до постановлений о замене труда приписных непременными работниками в начале XIX в. Конечно же, эти этапы тесно связаны с состоянием горной промышленности, классовой борьбой на заводах и т. п., без рассмотрения которых нельзя понять причины, побудившие государственную власть вносить изменения в приписную систему, кризисные явления в которой обнаружились в 50—60-е гг. XVIII в.

Все сказанное подтверждает мнение авторов «Крестьянской войны в России 1773—1775 гг.», что «если после восстания Пугачева в положении помещичьих, крепостных крестьян ничего не изменилось, то все же стала более гибкой правительственная политика по отношению к заводским крестьянам»⁴². Как показывает изучение истории волнений и законодательной политики правительства в 50—60-е гг. XVIII в., такая гибкость берет свое начало еще за десятилетие до начала Крестьянской войны. Это, в свою очередь, объясняет известную самостоятельность движения приписного крестьянства в ходе Крестьянской войны, требования и интересы которого не выходили за рамки общекрестьянских, феодальных в своей основе. Участие горнозаводского люда в Крестьянской войне 1773—1775 гг. было вызвано в первую очередь невозможностью для приписной деревни вести свое хозяйство в новых условиях разложения феодализма и зарождения капиталистического уклада в экономике России.

Примечания

1. Павленко Н.И. «Гисторическое предуведомление о начальном заведении и поныне продолжающемся рудокопном промысле». — В кн.: Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России. М., 1961, с. 314—321; он же. Металлургия Урала в Горной комиссии 1765—1767 гг. — В кн.: Из истории Урала. Свердловск, 1960, с. 101—113; он же. История металлургии в России XVIII века. М., 1962, с. 9—11.

2. ЦГАДА, ф. Сената, оп. 303, д. 1534, ч. VIII, л. 32.

3. Там же, ч. V, л. 44.

4. Там же, л. 1.

5. Там же, л. 25.

6. Там же, л. 9.

7. Там же, л. 12.

8. Там же, л. 15.

9. Там же, л. 16.

10. Там же, л. 17—19, 52.

11. Там же, л. 19, 21.

12. Там же, л. 19—20, 50—51, 65, 73—74. См. об этом: Павленко Н.И. Металлургия Урала d Горной комиссии 1765—1767 гг. — В кн.: Из истории Урала, с. 102—104.

13. Там же, л. 44—45.

14. Там же, л. 54.

15. Там же, л. 55—60, 118—120.

16. Там же, 79—81, 84—85, 86—87.

17. Там же, л. 111.

18. Там же, л. 114.

19. Там же, ч. VI, л. 9—40.

20. Павленко Н.И. Металлургия Урала в Горной комиссии 1765—1767 гг. — В кн.: Из истории Урала, с. 101—113.

21. ЦГАДА, ф. Сената, оп. 303, д. 1584, ч. V, л. 74.

22. Там же, л. 77—78.

23. Там же, л. 112.

24. Там же, л. 122—123.

25. ЦГАДА, ф. Сената, оп. 303, д. 1534, ч. VII, л. 34—109. Подготовленный к переписке начисто черновой вариант. О двух других вариантах, хранящихся в ЛОИИ и Публичной библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина, сообщает Н.И. Павленко в кн.: Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России. М., 1961, с. 314—321.

26. ЦГАДА, ф. Сената, оп. 303, д. 1534, ч. VII, л. 46.

27. Там же, л. 42—44.

28. Там же, л. 59.

29. Там же, л. 64—65, 70.

30. Там же, л. 87.

31. Там же, л. 98.

32. Павленко Н.И. Металлургия Урала в Горной комиссии 1765—1767 гг. — В кн.: Из истории Урала, с. 102.

33. ПСЗ, т. XVI, № 11790.

34. Текст «Дополнения к Берг-регламенту». — ЦГАДА, ф. Сената, оп. 303, д. 1534, ч. V, л. 89—110.

35. Там же, ч. VI, л. 5—8.

36. Там же, л. 304, 352.

37. Павленко Н.И. Металлургия Урала в Горной комиссии 1765—1767 гг. — В кн.: Из истории Урала, с. 113.

38. ПСЗ, т. XVIII, № 13303.

39. Павленко Н.И. Наемный труд в металлургической промышленности России во второй половине XVIII в. — «Вопросы истории», 1958, № 6, с. 43.

40. ПСЗ, т. XXVII, № 20112, 20815; т. XXIX, № 22498.

41. ЦГАДА, Госархив, Разряд XIX, д. 108.

42. Крестьянская война в России 1773—1775 гг. Л., 1966, т. 2, с. 23—24; т. 3. Л., 1970, с. 477.