Пугачев бежал в дебри Башкирии. Проскакав за день около 150 верст, он остановился ночевать в Красной Мечети. 2 апреля он был уже на Кано-Никольском заводе. Оторвавшись от гусар Хорвата, он замедлил движение и, пройдя через Вознесенский, Авзяно-Петровские заводы, 14 апреля вступил на Белорецкий.
Власти были уверены, что с пугачевщиной покончено и что осталось поймать самого Пугачева. Для достижения этой цели были приняты все возможные меры.
4 апреля в Башкирию были направлены два «деташамента». По тракту Оренбург—Уфа двинулся генерал Фрейман с батальоном пехоты, ротой гренадеров, двумя эскадронами Архангелогородского карабинерного и одного эскадрона Бахмутского гусарского полков, ротой чугуевских казаков, сотней яицких казаков, с 7 орудиями. Подполковник Н.Я. Аршеневский с батальоном легкой полевой команды, эскадроном изюмских, эскадроном Бахмутских гусар, 50 оренбургскими казаками при 8 орудиях поехал по Ново-Московской дороге.
На следующий день к Воздвиженской крепости направился подполковник С. Наумов, имевший две легкие полевые команды и 150 казаков. Поднявшись вверх по Ику, Наумов остановился в селе Ташлы. 5 апреля в Сакмарском городке расположился «обсервационный деташамент» полковника Одоевского, состоящий из батальона гренадеров с 8 орудиями, двумя эскадронами изюмских гусар и 8 казаков.
В Берде расположился полковник В.В. Долгоруков с батальоном второго гренадерского полка 8 орудиями и ротой чугуевских казаков. В Оренбурге остановился сам генерал Голицын. В Бакалах стояла команда Н. Кожина и А. Обернибесова. Таким образом, Пугачев был надежно отрезан от Яика, а Башкирия от Казанской губернии.
Копия
Перевод с приложенных при сем татарских писем, в коих по переводе значит следующее:
Посланная из уфимской провинциальной канцелярии при указе с полученнаго от господина оренбургскаго генерал порутчика и кавалера Ивана Андреевича Рейнсдорпа увещевателного листа копия нами чрез салдата Дмитрея Киржацкова получена, с которой для исполнения, списав копии, при себе оставили; в чем мы, ногайской дороги старшины и сотники, дав подписки, знающия писать руки, а не знающия тамги свои приложили: старшины Алибая Мурзагулова Аслая Курмекеева, команды старшины Абдусалямовой деревни Уршакбашкарамалиной сотника Мавлюта Сеюнчелина, старшина Ибраш Уразбахтин, деревни Семеновой мула Адилша Алимбетов, команды старшины Урманчи Минлибаева сотник Масягут Даутов руки приложили. Миркитской волости деревни Девлетево сотника Итекея Давлетева, сотник Ишмухаммет Асманов, старшин Ишмухаммет Сюлейманов, Муксин Абдулсалямов, Килмухаммет Сюлейманов, Ибрагим Мрясев, Каип Зимбетев руки приложили, старшины Ильчигула Тоймасова, Бигиняш Минской волости мула Рахмангул Якупов руку приложил, старшины Совелея Солтангильдина, старшины Абдулсаляма Мамеделина, сотника Муртазы Итзимясова, старшины Мрадыма Сеитмамбетева, старшины Утягана Муашева, старшины Масягута Ишикеева, Дуван-Табынской волости старшина Ярмухаммет Абдрясев руку приложил, правящего старшинскую должность сотника Мустафы Баикова.
Переводил толмач Василей Куравской.
РГАДА, ф. 6, д. 592, лл. 327 об-328.
Голицын распространил воззвание, в котором требовал, чтобы башкиры не присоединялись к самозванцу, а напротив, старались его поймать и представить начальству. «Я употребляю, — писал он З.Г. Чернышеву — все способы, чтобы побуждать к успехам, послал к ним лучших старшин, а между тем не оставлю взять должныя примечания, чтобы удержать сей легкомысленный и обманчивый народ в должной верности»1.
Оренбургский губернатор 3 апреля обратился к башкирам, мишарам и татарам Уфимского уезда со следующей «Публикацией»: «Известный вам государственный злодей и возмутитель Пугачев с сообщниками его, по прибытии к Оренбургу войск ея императорского величества, непобедимым оружием ея императорского величества совершенно разбит. А хотя сам он, злодей, с десятью человеки бежал, однак сильным образом преследуется. О чем вам дав знать, предлагаю, оставя заблуждение ваше, в которое погрузились было вы по прельщению его, Пугачева, от невежества своего, стараться в заглаждение той своей важной предерзости, учиненную верности вашей ея императорскому величеству, всемилостивейшей нашей государыне, присягу вспомятовать и держась оной, быть ея величеству в совершенном повиновении и жить по-прежнему добропорядочно и спокойно. А для уверения о сем выбрав меж собою, прислать ко мне депутатов.
В протчем, поручаю вам собственно стараться, в доказательство верности вашей, и его, Пугачева, с товарищи, ежели он в жилищах ваших проявился, поймать и под крепким караулом живого сюда, или куда вам ближае, представить, за что тем, кем он, Пугачев, пойман и представлен будет, дано имеет быть из казны ея императорского величества награждение десять тысяч рублев.
Буде жа, паче чаяния, вы сего моего увещевания не исполните и в прежднее спокойствие не придете, то, яко изменники и нарушители общаго покоя и благоденствия, можете подвергнуть себя неизбежимой погибели»2.
Е. Ступишин, всю войну благополучно просидевший в стенах своей крепости, 4 апреля выпустил следующее воззвание: «Башкирцы, живущие около Верхояицкой дистанции! Ведомо мне, что меж вами всякая дурость и шатание и вы ждете, что к вам придет от Оренбурга с великою силою оный вор и самозванец Емелька... и вам якобы великии милости обещает и будете вы якобы жить без закона, как звери в поле. Я вам говорю — тому не верьте... ежели до меня дойдет хоть какой слух, что вы, воры и шельмы, ждете к себе тех воров и им корм и скот и себе стрелы и оружие припасаете... тогда вы не ждите пощады! Буду вас казнить, вешать за ноги и за ребра, дома ваши, хлеб и сено подожгу и скот истреблю. Слышите-ли? Если слышите, то бойтесь: я не люблю ни лгать, ни шутить. Вы меня знаете и я вас очень хорошо знаю»3. Башкирам действительно были хорошо знакомы повадки коменданта крепости. Попавшим в его руки мужчинам он отрезал уши, носы, пальцы. Зимой он сжег три деревни, причем в огне сгорело много женщин и детей4.
Пугачев остался недосягаемым для своих врагов. Этому в немалой степени способствовало благоприятное стечение обстоятельств: весенняя распутица, сделавшая дороги непроходимыми и внезапная смерть генерала Александра Бибикова. Бибиков умер 9 апреля в Бугульме, не завершив так успешно начатое дело.
Рассмотрим обстановку, сложившуюся в Башкирии после весеннего поражения повстанческого движения.
Пугачев, узнав о поражении и пленении Ивана Зарубина, решил отправить под Уфу старшину Алибая Мурзагулова, чтобы он «город Уфу атаковал и как можно старался ево взять». Мурзагулов выехал в Башкирию, но в пути, поддавшись уговорам мишарского старшины Алмекея Алкеева, решил капитулировать и 7 апреля явился к Михельсону5. К этому времени Михельсону удалось установить тишину в центральной части Башкирии.
24 марта он рапортовал Бибикову: «Я ж с целым деташаментом остановился в селе Чесноковке, где ко мне ежечасно разного звания люди, бывшие в толпе, являются и просят милости, кроме башкирцов, в коих злость и жестокосердие с такою яростию вкоренилось, что реткой живой в полон отдавался, а которые и были захвачены, то некоторые вынимали ножи ис карманов и резали людей; — другие найдены в сене и под полом, видя себя открытыми выскакивали с ножами и копьями»6. 26 марта подполковник направился к Табынску.
Зарубин с Ульяновым, Губановым и другими ближайшими соратниками, всего около 20 человек, бежали в Табынск. Табынские казаки уже знали о поражении Пугачева под Оренбургом, чего не знали повстанческие командиры. Они схватили беглецов и 28 марта передали одному из офицеров Михельсона. Подполковник прибыл в Табынск в начале апреля. Здесь к нему толпами являлись крестьяне с изъявлением покорности. Он обходился с бунтовщиками милостиво, выдавал им билеты и отпускал домой без всякого наказания. Такое отношение удивило башкир. Они собрались в Стерлитамаке на «съезд», выбрали депутатов «к испрошению им милости»7. Но многие башкиры, не желая покоряться, уходили в горы.
В Табынске находились «магазеины» заводчика Василия Демидова. В течение зимы пугачевцами было увезено в Берду 3654 пуда ржаной муки. В запасе осталось около 9 тысяч пудов8. Этот факт довольно любопытен, учитывая то обстоятельство, что ставка Пугачева постоянно испытывала недостаток в продовольствии. На какой случай «граф» приберегал запасы?
Михельсон укрепил Табынскую крепость, установил на бастионах пушки, оставил за коменданта майора И. Маршилова, поручив ему команду из 300 человек. Сделав все необходимые распоряжения, он направился к Уфе по правобережью Белой.
В первой половине апреля в западной части Башкирии оставались лишь два непотушенных очага сопротивления, в районе Бирска и Бакалов.
Возвратившись в Уфу, Михельсон отправил туда своих офицеров. Против Василия Торнова отправился майор Харин. Однако вскоре он вернулся назад, ибо Торнов был уже захвачен и отвезен в Бугульму. Рассмотрим эти события несколько подробнее.
После боя с генералом Ларионовым Торнов, Каранай Муратов и другие повстанческие командиры собрались в Кидрячево, родной деревне старшины Кидряса Муллакаева. С Усень-Ивановского, Троицких заводов и окрестных деревень они набрали около 600 человек. В течение некоторого времени они контролировали участок тракта Бугульма — Уфа, следили за передвижением противника, перехватывали правительственных курьеров. По предложению Василия Еремкина решено было напасть на Бакалинскую крепость, где расположились солдаты Кожина и Обернибесова. С этой целью партизанский отряд переехал поближе, в д. Бишкуразово. Осуществлению замысла помешал конфликт между руководителями. Торнов в ссоре зарубил трех братьев Юртбагишевых, башкир из д. Арсланбеково, и казанского татарина Аренкула Асеева.
Вероятно, противоречия в стане пугачевцев возникли раньше, но это кровавое происшествие привело к полному расколу.
9 апреля Кидряс Муллакаев напал на сторонников Торнова и захватил их в плен. Среди них был и татарин Мясогут Гумеров9 *.
Михельсон, желая предотвратить возможность соединения мятежников, действовавших под Бакалами и Бирском, вышел из Уфы. 9 апреля он находился в д. Подымалово, 11 — в Стрижевке10.
Узнав о поимке Торнова, он 13 апреля направил за Бирск майора С. Тютчева, старшин С. Янышева и М. Тупеева. В походе особенно свирепствовал Янышев, выжигал деревни по реке Таныпу, убивал женщин и детей. 22 апреля около д. Типеряшево каратели нанесли поражение тысячному отряду старшины Балыкчинской волости Сулеймана Иткустина11.
13 апреля Михельсон получил ордер от Фреймана, в котором генерал сообщал, что следует к Стерлитамакской пристани и предписывал идти к Екатеринбургу, чтобы отсечь Пугачеву туда дорогу. Михельсон был довольно независим в принятии решений и, как мы увидим ниже, часто действовал по собственному усмотрению. Еще в конце марта он намеревался идти к Уральским горам. В начале апреля, узнав, что Пугачев находится на Вознесенском заводе, собирался идти на Белорецкий завод.
На Стерлитамакской пристани Фрейман занялся заготовкой продовольствия и фуража для Оренбурга12. Отсюда он направил уфимским властям приказ о формировании башкиро-мишарского отряда из 500 человек. 13 апреля уфимская провинциальная канцелярия издала соответствующий указ, обязав воинов собраться в Табынске и Стерлитамаке. Удалось собрать 200 мишарей, башкиры не явились13.
Подполковник Аршеневский 9 апреля выступил из д. Сарманаево к пристани на соединение с Фрейманом14.
В середине апреля генерал перебрался в Табынск, где также занялся заготовкой продовольствия и устройством паромов для переправы через Белую.
Оценивая обстановку в центральной части Башкирии, следует признать, что военным командирам и уфимским властям не удалось установить здесь желаемый порядок. Потерпев поражение в открытой борьбе, повстанцы перешли к методам партизанской войны. Они саботировали мероприятия властей, в том числе по сбору податей, убивали их сторонников и агентов. Почтовый тракт Уфа—Оренбург не действовал, курьеров ловили и вешали.
26 апреля губернатор потребовал восстановить в Уфимской провинции «прежния порядки» и обеспечить связь. Для восстановления коммуникаций из Уфы был направлен комиссар Мендей Тупеев15.
В конце апреля, когда стали просыхать дороги, войска двинулись на Пугачева из трех направлений: из Уфы, через Симский завод, отправился Михельсон, из Табынска, через Авзяно-Петровские — Фрейман, из Сакмарского городка, вверх по левому берегу Сакмары, — подполковник И. Тимашев. В задачу последнего входило отрезать Пугачева от казахских степей.
Перед выступлением в поход Фрейман послал в Уфу ордер о поставке в Табынск 200 подвод для обеспечения его войск продовольствием и фуражом16. Тимашев разослал по южным башкирским волостям приказы о наряде воинов в его отряд, назначив местом сбора д. Таирово, близ Зилаирской крепости17. Забегая вперед, отметим, что к Тимашеву явится лишь старшина Я. Япаров с сыном Киикбаем.
1 мая из Орской крепости, после зимней спячки, вышел генерал Станиславский. За Уралом, в Исетской провинции, Пугачева поджидал Деколонг.
Пугачев был хорошо осведомлен о всех действиях и перемещениях царских военачальников. Напротив, его враги с большим трудом добывали необходимые сведения, были лишены возможности координировать свои действия. Новый главнокомандующий генерал-поручик Ф.Ф. Щербатов, находившийся в Оренбурге, с трудом поддерживал связь с командирами отрядов, и, практически, не руководил их действиями.
Пугачев пробыл на Белорецком заводе всю вторую половину апреля и прекрасно использовал предоставленную ему передышку. Башкирские старшины во все стороны рассылали «государевы указы», набирали ему людей, гнали лошадей, скот.
Здесь был намечен стратегический план похода до «пределов» Сибирской губернии. 2 мая, предав завод огню, Пугачев направился к Магнитной крепости, имея около 4 тысяч человек. Так начался четырехмесячный рейд пугачевской армии, всколыхнувший пол-России и завершившийся у самого Каспийского моря.
Магнитная крепость со второй половины апреля испытывала почти ежедневные атаки башкир. Пугачев подошел 5 мая. Капитан Тихановский отбил первую атаку сильным пушечным и ружейным огнем, убив около 500 человек. Сам Пугачев получил ранение в руку. 6 мая в 3 часа ночи, разобрав заплоты, атакующие ворвались в крепость, перебили часть солдат, 100 человек захватили в плен. Победителям достались 12 пушек, 30 бочек пороха18.
Этот первый успех, последовавший после серии весенних поражений, подействовал на повстанцев вдохновляюще. Пугачев пробыл в Магнитной несколько дней. 7 мая с Саткинского завода подошли отряды Ивана Белобородова и Самсона Максимова. На следующий день присоединились яицкие казаки Андрея Овчинникова и Афанасия Перфильева. После сражения под Татищевой Овчинников отступил к Яицкому городку. 15 апреля, потерпев поражение от Мансурова, он, с группой казаков, решил прорываться в Башкирию. Проскочив Ново-Московскую дорогу южнее Бугульмы, казаки вошли в Башкирию, и, преодолев в общей сложности около тысячи верст, соединились с Пугачевым.
По некоторым сведениям, войско Пугачева стало насчитывать около 10 тысяч19. Он отправил несколько башкир к правителю казахского жуза хану Аблаю, надеясь склонить казахов на свою сторону.
Маневр Пугачева, направившегося из Белорецкого завода в юго-восточном направлении, ввел в заблуждение командиров Кизильской, Орской, Уртазымской и Верхнеозерной крепостей. Станиславский, не смея двигаться вперед, замер в Таналыкской. Однако Пугачев 8 мая направился в противоположную сторону. Большая опасность подстерегала его около Верхояицкой крепости. Ступишин собрал здесь гарнизоны с Карагайской, Петропавловской и Степной крепостей. Кроме того навстречу шел Деколонг.
Около недели, с 8 по 16 мая, Пугачев находился между Магнитной и Верхояицкой. На основании некоторых данных можно заключить, что он это время провел на вотчине старшины Баима Кедряева. Задержка была продиктована обстановкой. Слева приближался Фрейман, который 8 мая вошел в Авзяно-Петровские заводы, сзади шли Тимашев и Станиславский, с уфимской стороны выступил Михельсон. Пугачев выжидал. Около 16 мая Деколонг подошел к Верхояицкой и остановился. Ситуация определилась. Пугачев немедленно двинулся вперед. Прикрываясь горами, он обошел Верхояицкую слева и, выйдя снова в степь, устремился к Карагайской крепости. Деколонг, продолжая считать, что Пугачев находится впереди, пошел дальше. 17 мая, на переправе через речку Кизил, узнав, что Пугачев находится у него за спиной, Деколонг бросается в противоположную сторону20.
Из-за трусости Ступишина, оставившего Карагайскую, Петропавловскую и Степную без войск, все эти крепости сделались легкой добычей Пугачева.
20 мая, после сильной атаки, пала Троицкая крепость. Комендант Дефейервар попал в плен и был казнен.
Взбешенный Деколонг мчался по следам Пугачева, находя лишь сожженные крепости и разрушенные мосты и переправы. 21 мая в 7 часов утра его передовые части атаковали повстанцев, расположившихся в полутора верстах юго-восточнее Троицка. Их встретили артиллерийским огнем. Вскоре подошли основные силы. Сражение продолжалось 4 часа. Пугачев, видя, что его нестройные войска не выдержат натиска и вот-вот побегут, изо всех сил старался ободрить их «разъезжая наподобия ветра», но «толпа раздробилась на малые партии и в разные дороги принуждена обратиться в бег»21.
Разъяренные солдаты убивали без пощады. Потери Пугачева были ужасны: около 4 тысяч убитых, в основном плохо вооруженные и безлошадные крестьяне, в плен взято только 70 человек. Победителям достались огромный обоз, 28 пушек, порох. Пугачев с 500 чел. и 1 пушкой бежал по Челябинской дороге. За ним гнались майоры Гагрин и Жолобов. Пугачев прошел через Нижнеувельскую, Кичигинскую слободы, Коельскую крепость, Варламову слободу, присоединяя к себе исетских казаков и башкир.
22 мая, не доходя 20 верст до Кундравинской слободы, он неожиданно столкнулся с Михельсоном.
Совершив переход через Урал, Михельсон узнал о поражении Пугачева и направился к Нижнеувельской, чтобы отсечь дорогу на Челябинск и не дать Пугачеву соединиться с исетскими башкирами22.
Противники увидели друг друга за 5 верст. Михельсон выбрал удачное место, прикрыв свой тыл лесом. Пугачев, у которого было уже 2 тысячи, уклонился вправо, в сторону Чебаркульской крепости. Его неприятель вынужден был повернуть влево и углубиться в лес. Пройдя три версты, противники столкнулись на поляне. Спешив половину людей, Пугачев бросил их с копьями на пушки, а сам ударил во фланг. Ему удалось смять иррегулярную команду С. Янышева. Считая себя уже победителем, Пугачев «бросился в разсыпку». Мощный фронтальный контрудар кавалерии мгновенно переменил ситуацию. Одновременно у батарей копейщики были отброшены солдатскими штыками. Пугачевцы побежали. Гусары гнались за ними 15 верст. На этот раз потери повстанцев составили около 600 убитыми, 400 попало в плен. Михельсон потерял 11 человек убитыми, 80 было ранено23.
23 числа, пытаясь напасть на след Пугачева, Михельсон вошел в Чебаркульскую крепость, затем вернулся в Кундравы. Здесь он узнал, что «злодей, собравшись человеках во ста по разбитии ево останавливался за рекою Коельгою, верстах в 20-ти от Чебаркулы, весьма плакал, выговаривая все, что теперь пропали»24.
Рассмотрим, как происходил подъем повстанческого движения в других районах Башкирии.
Прежде всего отметим, что наименьшая активность наблюдалась на части Казанской дороги, расположенной в междуречье Белой и Чермасана. Трудная обстановка создалась в западной части Ногайской дороги. Как мы видели, здесь находились войска Фреймана и Михельсона. Многие мишарские старшины, проживающие в этой местности, были активными сторонниками царизма. Это — Султанмурат Янышев, братья Абдусалямовы, Ишмухаммет Сулейманов, Аблай Исмаилов и другие. Многие башкирские старшины, напуганные успешными действиями карательных войск, отошли от борьбы. Заметно снизилась активность пришлого населения.
После бегства Пугачева в Башкирию, военное командование предприняло меры по локализации восстания. Западная граница Башкирии, вдоль Ново-Московской дороги, была перекрыта военными постами. Как было отмечено выше, в начале апреля Аршеневский занял пост в д. Сарманаево. Следом в деревнях Шалты и татарском Кандызе расположился секунд-майор В. Юшков, отправленный из Бугуруслана полковником П. Шепелевым25. 9 апреля в д. Дюсметево подошел сам Шепелев с 649 чел. при 4 орудиях26. Он послал в д. Биккулово, расположенную в вершине Демы, премьер-майора Рылеева, откуда последний в конце апреля отправился на Стерлитамакскую пристань, в д. Мустафино — ротмистра Леймана, в д. Аширово — премьер-майора Варнстеда27.
Генерал Голицын, со своей стороны, направил в д. Биккулово, стоящую на р. Салмыш, капитана И. Ахшарумова, в д. Мустафино — капитана И. Квашнина-Самарина28.
Изолировав Башкирию, командование намеревалось бросить все силы для ликвидации очага сопротивления. Щербатов докладывал в столицу: «Обращаю я все войски на укрощение бунтующих башкирцов, дабы тем, как наискорее уничтожить надежду самозванца на сей преданной ему народ»29.
Как мы уже знаем, Яицкому казаку А. Овчинникову удалось прорваться в Башкирию. 25 апреля 300 казаков, среди которых было несколько калмыков и башкир, внезапно напали на Троицкий медеплавильный завод, крестьяне которого вернулись из Казани 16 апреля. 21 апреля приказчик П.А. Заев написал Щербатову рапорт с просьбой защитить заводы Осокина от возможного нападения башкир30. Вскоре нападение действительно состоялось. Ворвавшись на завод, казаки разграбили хозяйский дом, захватили Заева, попа и вахтера соляного магазеина Андронова, затем, в пути, казнили их31. В селе Архангельское Белебей тож взяли священника Петра Афанасьева и, увезя с собой, закололи32.
Переправившись через Дему у д. Никифарово, казаки вошли в д. Миякитамак. Здесь они повесили татар братьев Уразлиных Илью (Ильяс), Абрама (Азман), Ибрагима33. Это были родные братья переводчика Романа Уразлина, отличившегося своей жестокостью при подавлении восстания Карасакала. Еще в ноябре 1773 г. семья Уразлиных подверглась нападению башкир. Дом Михаила был разграблен, Абрама и Илью «держали скованными под караулом», а Абдул-Кариму, Муртазе и Мунасипу было приказано «из жительства никуда не отлучаться»34. Видимо, в годы восстания Романа Уразлина уже не было в живых**. Овчинников и Перфильев вошли в д. Каркали, затем, обходя стороной Стерлитамак, где стояла команда Рылеева, поскакали в юго-восточном направлении. Они всюду распространяли слухи о том, что за ними идут несколько тысяч донских казаков и калмыков. 1 мая отряд, в котором уже насчитывалось около 600 чел. и имелось несколько небольших пушек, захватил Бугульчанскую пристань. Здесь находился майор, присланный из Оренбурга «для свидетельства и поверки соли». Вероятно, это был майор Карпов35, о котором упоминает историк Петр Рычков, служивший директором Оренбургской соляной конторы.
Майор, один солдат, толмач и один местный татарин были повешены. Бросив в воду все «соляные книги и записки», захватив казну, взяв у татар хороших лошадей, «шкарб и хлеб», Овчинников 2 мая переправился через Белую. Узнав, что на Воскресенском заводе «военных команд» нет, решили идти туда36. Вероятно, казаки шли к Белорецкому заводу, где находился Пугачев.
Фрейман пытался перехватить их на дороге к Авзяно-Петровским заводам. Предупрежденные башкирами о том, что наперерез к ним идет ротмистр Жедемов, они свернули вправо и близ Вознесенского завода переправились на левый берег Белой37.
С конца апреля в Башкирию пытались прорваться и калмыки. Этот народ решил связать свою судьбу с Пугачевым. В случае неудачи они намеревались уйти на свою прежнюю родину, в Джунгарию, и, таким образом, повторить попытку, предпринятую в 1771 году. Они бежали в кибитках с семьями, имуществом, скотом. На их преследование был употреблен Бахмутский гусарский полк.
28 апреля Шепелев сообщал в Военную коллегию, что разбитые калмыки и башкиры скрываются на реке Суран38. Очевидно речь шла о калмыках и башкирах, живших в междуречье Урана и Тока. Некоторым из них удалось бежать в Башкирию, и в начале мая они собрались в деревне Каркали39. 29 апреля Федор Дербетев, собрав 600 кибиток ставропольских и оренбургских калмыков, пытался переправиться через Самару около Сорочинской крепости. Здесь их встретил подполковник Милькович. После ожесточенной схватки Дербетев отступил, но часть калмыков ушла в Башкирию. Калмыки предприняли еще несколько попыток прорваться через Ново-Московскую дорогу. Произошла еще одна стычка с Мильковичем. 8 мая у башкирской д. Трай на р. Ток совместный отряд калмыков и башкир был разбит Шепелевым. На следующий день у д. Мустафино еще одна группа беглецов была встречена командой Квашнина-Самарина. 15 мая несколько сот калмыков смогли пересечь кордон. Наконец, в конце мая в Башкирию бежало еще около 500 калмыков. 31 мая они переправились через Дему40.
Новый подъем повстанческого движения в западной части Ногайской дороги связан с деятельностью Караная Муратова. В марте месяце мы видели его вместе с Василием Торновым. Есть основания предполагать, что в апреле он действовал в районе Бирска против карательных команд С. Тютчева и С. Янышева41.
Возвратившись на родину, Каранай развивает энергичную деятельность. В вершинах р. Уршак, в районе деревень Каранаево и Каркали, собирается повстанческий отряд из башкир Тельтим-Юрматынской и Юрматинской волостей. Эти люди участвовали в зимнем походе на Мензелинск. Каранай рассылает письма к старшинам. К нему присоединяются беглые казаки и калмыки. В середине мая в его тысячном отряде было около 300 калмыков. Он активно использует бунтарскую энергию «беглых», чтобы вновь поднять местное население. Кидряс Муллакаев пишет в Уфу о намерении Караная: «Полковника Шепелева разбить, а потом и живущей по реке Деме, держащей мою, Кедрячеву, сторону народ вырубить...»42.
20 мая другой «верный» старшина Ибрагим Мрясов пишет донос следующего содержания: «Бурзенской волости издревле изменник и злодейский начальник сотник Каранай Мратов и раззоритель народа, ныне набрав подобных себе людей до шестисот человек и взяв их к себе в предводительство разъезжает. И следующих с пристани к Бугульме в трехстах человеках гусар, не допущая в вершинах речки Уязи в полях деревни Кяркали атаковал. Да и сверх оных отправленных в разъезд человек до шестидесяти также атаковав и побив их, лошадей и платья и оружие взял. И отъезжавшим до шестисот человек калмыкам действительно послал письмо, с тем, чтоб они в помянутую деревню Кяркали в самой скорости приехали. К живущим же по реке Белой в близости, а по Деме ко всем старшинам разослал людей, с таким известием, чтоб они придавали ему силу, а естли кто ему оные не даст, тех волостей старшин ловя весить, а команду их людей будет рубить, и когда де живущие по реке Деме башкирцы дадут ему силу и с волостьми их склонятся, то де сначала с теми командами пойдя, поймает комиссара Мендея Тупеева, а потом старшин Аблея, Султанмурата, Валишу, да и меня Ибрагима, подозревает, что я вам даю помочь, поймать же. И как мое, так и ваше семейства вырубить хочет...»43.
18 мая на местности между деревнями Уршакбашкарамалы и Каркали произошел бой Караная с Рылеевым. Под натиском повстанцев гусары отступили сначала к речке Кундряк, затем по реке Ашкадару до д. Мурзалар, расположенной в 12 верстах от Ашкадарской пристани44.
Войдя в деревенскую мечеть, гусары заняли круговую оборону. В течение трех дней они отбивались из ружей и четырех пушек. Шум боя доносился до пристани. Находившийся там майор Маршилов не решился прийти на помощь гусарам и сам требовал ее от уфимского воеводы.
20 числа Рылеев все же прорвался к пристани. Каранай уничтожил магазеин, устроенный Фрейманом близ пристани, куда свозилось продовольствие для перенесшего блокаду Оренбурга. Он призывает население не платить в казну ясак, агитирует в пользу императора Петра III, проводит мобилизацию воинов. 22 мая он требовал у мишарей д. Буриказган с каждого двора по одному человеку, на что жители ответили, что уже выделили людей «для совокупления с войсками государыни, так теперь оных не дадим, как хочешь, хотя нас руби и грабь». На что Каранай ответил: «Вы старшинам Ишмухамету и Муксину людей ваших отдали. Как мы пристань разорим, то для разорения и помянутых старшин поедем»45.
Вскоре в районе Стерлитамака и Табынска собралось многотысячное войско. Заблокировав гарнизоны указанных крепостей, Каранай пресек коммуникацию между Уфой и Оренбургом. На подкрепление пристани прибыл полковник Шепелев. Каратели избегали столкновения с Каранаем, ограничиваясь внезапными набегами на башкирские деревни46.
23 мая более двухсот подводчиков, собранных в Табынске для снабжения Фреймана, разбежались кто куда47.
Мишарские старшины Аблай Исмаилов, Мендей Тупеев и другие, набрав команду для Фреймана и Михельсона, стояли за Демой в деревнях Булышлыбаш и Удряк, не смея приблизиться ни к Табынску, ни к Уфе. 29 мая уфимские власти известились о том, что «под командой предводителя Караная Мратова более будет девяти тысяч с пушками к Стерлитамацкой пристани, о оттоль де поспешать будут к городу Уфе. Тамо ж де соединиться с ними может «сам Пугачев, а также старшина Качкын Самаров», с которым де две тысячи калмык и башкирцов с тысячу»48.
В Уфе началась паника. Канцелярия запросила у Рейнсдорпа и Голицына отправки команд полковников Обернибесова и Якубовича49.
На другой половине тракта Уфа—Оренбург действовал Каскин Самаров. 10 мая Фрейман рапортовал из Авзяно-Петровских заводов: «Каскин прибирает к себе людей к подкреплению злодею Пугачеву». Вокруг заводов также было неспокойно. Поэтому Фрейман, перед выступлением к Белорецкому заводу, отправил приказчиков в Табынск «чтобы их злодеи не убили»50. Вскоре башкиры сожгли казармы на дороге к Табынску и захватили 200 мишарей, шедших на соединение с Фрейманом51. В середине мая Самаров выпустил следующее воззвание: «От меня, полковника Качкына Самарова, башкирским, татарским и мещеряцким старшинам поздравления.
От великого государя Петра Федоровича дошел указ и повеление с тем, что естли где есть ево злодеи, то против оных стоять, и когда силы достанут, — всех рубить, а не будут доставать, то хотя атаковать. Отправленныя от государыни с нарочными указы я, переловя, отобрал, в коих пишит башкирских, мещерятских и татарских чиновных и старейших людей чтоб убить, а семейства их по дварянам разделить.
Эй, народ! Пожалуйте против беззаконных!
По получении сего со всем оружием против злодеев выступайте и им верха не давайте»52.
Науке неизвестны документы, указывающие на то, что правительство Екатерины намеревалось прибегнуть к жестокой практике царизма времен Анны Иоановны, однако известно, что в январе 1774 г. в Совете императрицы по представлению генерала-прокурора рассматривался вопрос о возможности в целях пресечения дальнейших восстаний башкир и «их всегдашней к возмущению склонности», по подавлении настоящего возмущения, навсегда «пресечь вольность и раздать их помещикам»53. Возможно, в воззвании Самарова идет речь о неизвестном исторической науке документе.
В середине мая Каскин стоял близ д. Зиргантау, у почтового яма, готовясь к нападению на команду премьер-майора Евкина. В Бугульчане находились три роты гренадеров, эскадрон гусар с 4 орудиями. Башкиры обратились за помощью к крестьянам Воскресенского завода. 18 мая, утром, 100 башкир подошли к заводу. Вышедшим на переговоры представителям власти показали указ на татарском языке. На это крестьяне заявили: «Как русские, их на татарском переводе писанному указу они сумневаются подлинной ли он от государя, а потому и исполнения никакова зделать не могут». В тот же день был привезен указ на русском языке с печатью, на котором был изображен «неведомо какой та патрет и около патрета подписано: государь Петр трети всероссийской». Башкиры требовали «пушки, порох и людей на помочь для разбития стоящей на Бугульчане команды», заявляя: «А когда не дадите, то чрез три дни завод совсем истребим». Воскресенцы отказали, ссылаясь на то, что указ адресован не им, а башкирскому старшине Муйнаку Сулейманову и требовали привезти указ адресованный заводу. После отъезда башкир, крестьяне послали за помощью к майору Маршилову находящемуся в Табынске54.
Напав на Евкина, башкиры убили 20 человек и отогнали табун. Затем нападению подвергся Воскресенский завод. 8 июня, после шестидневной осады завод был взят, ограблен и сожжен. Заводские люди 2489 душ обоего пола были взяты в плен и содержались у башкир до октября, выполняя «тягчайшие, несносные человечеству работы» и подвергались «мучениям», а женщины — «обруганию»55. Приказчик Беспалов, помогавший Зарубину отливать пушки, стал служить карателям. Он был убит в июле 1774 года, при возвращении из Бугульчана от полковника Хорвата56.
Активизировались повстанцы и близ Оренбурга. 25 мая в 8 часов утра 1000 башкир, среди которых были яицкие казаки и калмыки, атаковали 6-ю легкую полевую команду Наумова. Разделившись на две группы, повстанцы одновременно напали на село Ташлы и табун. Бой длился до 2 часов дня. Наумов понес чувствительные потери и остался без лошадей. В ходе сражения многие крепостные крестьяне Тимашева перешли на сторону пугачевцев. В бою участвовал капитан Тимашев, защищавший имение отца.
31 мая на помощь Наумову из Оренбурга подошел секунд-майор И.Г. Шевич. Повстанцы переправились через Ик и отошли в сторону Красной мечети57. Вероятно, повстанцами командовал Сляусин Кинзин, сын Кинзи Арсланова.
Боевые действия происходили и в восточной части Ногайской дороги. Подполковник Тимашев (его силы состояли из 350 оренбургских и яицких казаков, 200 Каргалинских татар, 45 драгунов, 34 егерей и 4 пушек58) метался между Зилаирской и Верхояицкой крепостями, вступая в бой с отрядами Туркмена Янсаитова, Мурата Абталова, Сабыра Кутлумбекова и других.
Таким образом, в конце мая 1774 года вся южная Башкирия включилась в борьбу против правительства.
А теперь снова встретимся с Пугачевым, следуя за одним из его главных неприятелей — Михельсоном. Михельсон вышел из Уфы 24 апреля, имея более 1000 человек, в том числе около 300 «иноверцев» со старшинами С. Янышевым, Ш. Кииковым и В. Шариповым.
На следующий день войска переправились через р. Уфу под д. Богородской. Своей ближайшей задачей Михельсон считал уничтожение отрядов Салавата и Белобородова. 8 апреля подполковник Папав (9 февраля по личному распоряжению Екатерины был повышен в чине) доносил А. Бибикову о том, что Салават и Белобородов, соединясь, вступили в Бугалыш и намереваются напасть на Красноуфимскую крепость59. 9 апреля в д. Нижние Киги Белобородов получил указ «Военной коллегии» с повелением следовать на соединение с «Главной армией». Ввиду этого поход на Кунгурский уезд был отменен, и атаман возвратился на Саткинский завод, откуда через некоторое время ушел к Пугачеву.
Михельсон продвигался вперед очень медленно. Непроходимые дороги, отсутствие переправ в весеннее половодье, обоз и артиллерия крайне затрудняли передвижение. 1 мая неожиданно выпал обильный снег, дороги «зделались еще дурнее». Лишь 5 мая удалось переправиться через Сим. На следующий день в 17 верстах от Симского завода произошла стычка передовых отрядов Салавата и Михельсона. Солдаты вступили на завод, а башкиры собрались в д. Ерал. Весь следующий день Михельсон простоял, ожидая прибытия своей артиллерии. На рассвете 8 мая он вошел в Ерал, где узнал, что Салават ожидает его на поле, в 4 верстах, и что у него имеются пушки, «только мало пороху». Предоставим слово самому Михельсону. «Отошед версты две, я оных увидел тысячи за полуторы или более, построившихся на поле в разные кучи. Приближась к ним, оне, начав стрельбу, прямо кинулись на моих передовых. Я, построившись в линию, приказал господам майорам Харину и Тютчеву ударить на левое, а сам ударил на правое злодейское крыло. Мы нашли такое супротивление, какого не ожидали. Злодеи, не уважая нашу атаку, прямо пошли к нам навстречу, однако, помощию божиею, по немалом от них супротивлении были обращены в бег...»60. На следующий день патруль поймал крестьянина Усть-Катавского завода, шедшего с рапортом к Салавату. Он рассказал, что часть крестьян ушла к Пугачеву (вероятно с Белобородовым), а другие вышли в горы, чтобы соединиться с башкирами. Михельсон догнал крестьян и многих взял в плен. Войдя на завод, он повесил атамана Сидора Башина, а остальным велел оставаться в своих домах. 10 числа Михельсон узнал, что Салават стоит около д. Каратавлы. Прибыв на место на рассвете 12 мая, он увидел лишь часовых и остановился на левом берегу Юрюзани. На следующий день переправился через реку и остановился в д. Насибаш. 14 мая, на подступах к Саткинскому заводу, он разбил отряд, шедший на помощь Салавату61. Вероятно, это были бойцы Аники Ерусланова, крестьянина Воскресенского завода.
Через Саткинский завод войска направились в сторону Верхояицкой крепости, где, по предположению, мог находиться Пугачев после взятия Магнитной крепости.
17 мая, пройдя вершины р. Ай в направлении д. Ильтебаново, приблизительно в 80 верстах от Саткинского завода, Михельсон подвергся новому нападению. На этот раз ему пришлось выдержать трудный бой с башкирским старшиной Биктимиром Уразаевым.
«Злодеи, будучи вооружены, по большей части в латах, зделанные из заводской жести и в кольчюгах, бросились ко мне с великим бешенством» — доносил подполковник начальству. Солдаты одержали победу, потеряв более 60 человек убитыми и ранеными. «Живых я злодеев едва мог получить два человека из забежавших в озеро; каждой из сих варваров кричал, что лутче хочет умереть, нежели здаться. Я не могу понять притчину жестокосердия сих народов»62, — потрясенно восклицает бывалый вояка. Узнав, что Пугачев, обойдя Верхояицкую, пошел по Уйской линии, он сворачивает в сторону Челябинска. О встрече Михельсона с Пугачевым 22 мая мы уже писали. После боя под Кундравинской слободой, в поисках разбитого Пугачева, Михельсон встретился с майором Жолобовым. Встреча произошла утром 24 мая около Чебаркульской крепости. Выяснив, что Пугачев поскакал в сторону деревни Карасу, договорились окружить его с двух сторон, Жолобов справа, отсекая от Челябинска, Михельсон слева. Но потеряв след, подполковник 26 мая занял Златоустовский завод, перекрывая дорогу на Урал. Положение Пугачева стало критическим. Разбитый в прах, он находился в полном окружении. На помощь снова пришли башкиры. Старшины Байгаза Козямышев, Мансур Таймасов и Базаргул Юнаев надежно скрыли его в своих вотчинах, сначала в д. Байгазино на р. Миасс, потом на озере Аргази63. Враги находились в полном неведении относительно местонахождения Пугачева. Возможно, под влиянием намеренно распространяемых ложных слухов Ступишин 4 июня сообщал Фрейману, что Пугачев находится около Верхояицкой, а Тимашев бросился к Белорецкому заводу искать его у Баима Кедряева. Между тем башкиры отовсюду набирали людей для Пугачева.
27 мая 500 башкир появились в Крутихинской слободе Шадринского уезда и потребовали посольства для передачи письма от «Петра III». На них напали казаки Улугушской крепости. В отместку башкиры отогнали 400 голов скота64. Через несколько дней у Пугачева было уже более двух тысяч. 29 мая он сжег Чебаркульскую крепость, та же участь постигла Кундравинскую слободу, 31 мая сгорел Златоустовский, а 2 июня Саткинский заводы. Жители заводов были выведены из Башкирии в Кунгурский уезд65.
Историк Дубровин пишет: «Пугачев обошелся со старшинами очень ласково, и зная их ненависть к русским, предоставил полную свободу разорять все крепости до основания, обещая, что в будущем вся земля в Башкирии будет принадлежать башкирам и все русское население будет выведено»66. 23 мая Салават сжег Симский завод, «под который насильно Твердышовым на земле отца его поселены две деревни»67. На Усть-Катавском были сожжены заводские постройки, а жителям приказано уйти из Башкирии в Кунгурский, Казанский и Симбирский уезды68. Сгорел и Юрюзанский завод. «Ступайте домой, срок ваш кончился, — говорили башкиры заводским рабочим. — Отцы наши, отдавшие вам эту землю, умерли, а мы не хотим более уступать ее».
В конце мая Салават, получив известие о том, что Михельсон вступил на Саткинский завод, соединился с Таишем Чаныкаевым и занял переправу через Ай, напротив пристани. Ильчигул Иткулов оставил Саткинский завод и, переправившись через Ай, остановился в Кигах. Михельсон стоял на заводе с 27 мая, приводя в порядок своих людей, лошадей, оружие и заготавливая провиант***.
Оставив Пугачева на попечение Деколонга, он решил разбить Салавата и айских башкир69. Подойдя к переправе, он обнаружил, что пристань вызжена, а паромы уничтожены. На противоположном гористом берегу стояли Салават Юлаев и Таиш Чаныкаев с 800 чел. 31 мая на рассвете войска начали форсировать реку. Под прикрытием 4 пушек передовой отряд пустился вплавь. Башкиры бросились было на десант, но были встречены плотным огнем. Перебравшись на противоположный берег, солдаты заняли лощину и обеспечили переправу основных сил. Пушки перетащили канатами по дну реки. После этого Михельсон пошел в атаку. Пехота полезла в горы, кавалерия устремилась в ущелины. После длительного сопротивления башкиры были выбиты из гор70 ****.
1 июня войска вошли в Верхние Киги. В этот день отряженный вперед капитан Кардашевский имел стычку со «злодейской шайкой». Утром 3 июня Михельсон направился степью в сторону Симского завода. Навстречу вышел Салават с 1000 чел. Произведя несколько выстрелов из пушек, Михельсон бросил в атаку кавалерию и опрокинул противника. Приказав большей части кавалерии вести преследование, с остальной пошел следом. Пехота и обоз двигались позади. Тут он получает известие, что «на обоз делают нападение три превеликия толпы», а на пехоту «идет толпа не менее тысячи человек». Приказав прекратить погоню, Михельсон повернул назад. Отбив атаку на пехоту, поспешил на выручку обоза. Оказалось, что сзади на него напал сам Пугачев, что было для Михельсона полной неожиданностью. Отбив атаку, Михельсон сгруппировал свои силы. То же самое проделал и Пугачев. Однако продолжения боя не последовало, посколько повстанцы отступили в лесистые горы71 5*.
На следующий день, получив известие, что противник перебирается на левый берег Ая, Михельсон сделал то же самое. Новый бой произошел утром 5 июня среди гор и теснин, «в уском проходе»72. Михельсон докладывал, что одержал победу. Пугачев на допросе заявил, что «ни Михельсон его не разбил, ни он, Емелька, Михельсону вреда не зделал, и разошлись»73.
Похоже, что даже такой деловитый и смелый человек как Михельсон имел некоторую склонность к бахвальству.
Так в своем рапорте Щербатову он сообщал, что Пугачев, «убежав от меня 5-го числа, в тот же день перебежал 40 верст, а на другой день — 70 с такою поспешностию, что большая часть уральских башкир от него отстали, равномерно ж и алинских»74. Бежать «с поспешностию» 110 верст от противника, пусть даже и опасного, который не только не преследует, но сам удаляется, пожалуй не придет в голову и самому последнему трусу.
Емельян Иванович Пугачев
В действительности отступил сам Михельсон, ибо большие людские потери, множество раненых и больных, «великой недостаток» в боеприпасах, порохе, лошадях, продовольствии вынудили царского военачальника возвратиться в Уфу, и, таким образом, временно отказаться от честолюбивых намерений собственноручно «истребить злодея».
К слову заметим, что сведения о боевых действиях исследователи черпают почти исключительно из военных рапортов и других документов правительственной стороны. Существовавшую же в русской армии традицию преувеличивать собственные успехи отмечал еще Лев Толстой.
Пугачеву пришлось отказаться от обещанного башкирам похода на Уфу. Он решил идти в Кунгурский уезд. Отсутствие там крупных правительственных сил и активная деятельность тулвинских башкир определили выбор.
Согласно показаниям Юлая и Салавата, Пугачев приехал в их «жительство» и находился там около 6 дней. Юлай был назначен главным атаманом над местным населением и остался в своей волости, а Салават поехал вместе с Пугачевым75. Пугачев на допросе также показал, что после сражения с Михельсоном провел в Башкирии около недели, где набрал «башкирцов тысяч десять и несколько завоцких крестьян и пошол на Красноуфимскую крепость»76.
Перенесемся в северную часть Башкирии.
В начале мая, в походе, Михельсон узнал от Султанмурата Янышева, поддерживавшего связь с местными мишарями, о волнениях башкир Балыкчинской, Иректинской, Гарейской и Гайнинской волостей. 5 мая он направил капитану А. Мельгунову приказ выступить из Уфы к Бирску. Аналогичный приказ получил секунд-майор О.И. Дуве, находившийся в Бакалах.
Однако Мясоедов, опасаясь за Уфу, долго не отпускал Мельгунова. За Бирском, на реке Танып, Аладин Бектуганов, Ильнасыр Азменев, Араслан Рангулов напали на деревню «верного» старшины Кулыя Балтачева. Бирский воевода капитан И. Суровцев 25 мая просил прислать из Уфы пушки и боеприпасы. Мельгунов сообщал, что повстанцы остановились в 50 верстах от Бирска и «намерения их клонится к Уфе» и просил в подкрепление чугуевских казаков. 23 мая из Бакалов выступил Дуве. 27 числа Дуве и Мельгунов вышли из городка и в 11 часов в 2-х верстах столкнулись с отрядом Буляка Якупова, Араслана Рангулова и Аладина Бектуганова. 3 тысячи башкир напали «с превеликим криком». Бой длился 4 часа. Солдатам удалось отбить атаку. Предвидя новые покушения, Дуве просит ген. Щербатова направить из Бакалов дополнительную команду. В конце мая в Уфу прибыл полк малороссийских казаков под командой полковника А.Я. Якубовича. Увидев, что к Уфе со всех сторон подступают мятежники, Якубович не отваживался идти к Бирску и сам требовал у Щербатова помощи.
Под Бирском продолжали скапливаться повстанческие отряды. Из Сибирской дороги прибыли посланцы Салавата атаманы Бахтияр Канкаев и Адил Бигашев. Дуве продолжал взывать о помощи. 2 июня он получил верное известие, что скопилось около 5000 чел. и они собираются сжечь город. На следующий день майор, бросив город, убежал за Белую.
4 июня, в 6 часов утра, башкиры, татары, русские и марийцы в огромном количестве и «с ужасным криком» атаковали Бирск со всех сторон. Перебив немногочисленных защитников, они ворвались в город. Входя в церкви, обдирали с престолов и жертвенников одеяния, а с образов — оклады и поджигали их, священников не тронули. Разграбив и опустошив, город подожгли со всех сторон.
Якубович сидел в Дуванеях со своими «черкасами». Повстанцы отошли в д. Сухояз, затем разделились на части, одни пошли на Ангасякский завод, другие к д. Сатанихе, третьи на Атарскую и Бердяшскую6* дороги. Якубович, не желая допустить повстанцев к Уфе, сжег мосты через Бирь. 17 июня, приехав в Уфу, он предложил Михельсону совместно оборонять город. Подобная тактика не могла устроить Михельсона, считавшего, что лучшее «прикрытие есть то, сыскав неприятеля, оного разбить». В тот же день он выступил из Уфы, имея своим «главным примечанием» Пугачева77.
Пугачев 10 июня вошел в Красноуфимск. Подступы к Кунгуру охранял Папав с 800 чел. при 4 пушках. На следующий день у д. Быковки, близ Ачитской крепости, войска встретились. Обхватив солдат с флангов, повстанцы открыли сильный огонь и вынудили их к отступлению. Преследование продолжалось 6 часов на протяжении 20 верст. Пугачев, решив, что взятие Кунгура потребует много сил и времени, повернул на запад, к Осе. Салават с айлинскими башкирами пошел впереди. Маршрут повстанцев пролег через Иргинский завод (11 июня), село Медянку (14 июня), Уинский завод (16 июня), Ашапский завод, д. Бырма, Шермяитский завод (17 июня). У д. Крылово произошел жаркий бой с командой шихмейстера Юговского завода Л. Яковлевым. 18 июня армия Пугачева стояла у стен Осы. Тулвинские башкиры уже более месяца тревожили ее. 23, 24 мая у Осы и д. Гамицы они вступили в бой с Яковлевым. 2 июня 3 тысячи башкир из Гамицы направили Яковлеву требование оставить город и вернуться «в свои жительства», обещая не мстить за пожоги своих деревень. Яковлев выслал на переговоры воеводу Пироговского, но переговоры не привели к согласию78. 15 числа в Осинскую земскую избу башкиры направили обращение со словами: «Осинским крестьянам мы предписываем, что отступите от своего заблуждения и безумия, паки преклонитесь без всякого кровопролития под власть его императорскаго величества...»79. 14, 16 июня произошли напряженные бои с Яковлевым. 17 июня к Осе подошли Салават и И. Белобородов. На следующий день повстанцы сожгли форштадт, отбили три пушки и были близки к успеху, но, заметив приближение отряда, отошли. Это прибыло подкрепление из Казани. Брант направил 300 чел. и 2 пушки под командой майора Ф. Скрипицына. Общее число защитников Осы достигло 1100 чел. при 13 пушках.
В полдень подошел Пугачев с 8 тыс. башкир, татар, красноуфимских казаков и крестьян. (По другим сведениям у него было до 12 тыс.) Получив отказ на требование сдать город, Пугачев приказал идти на приступ. Штурм длился три дня — 18, 19, 20 июня. Защитники сопротивлялись отчаянно. Сбрасывали со стен камни, бревна, горячий вар, стреляли из ружей и пушек. Тогда повстанцы решили поджечь город, подкатив к стенам возы с сеном. Из крепости послали отставного гвардейца Петра Треногина «для опознания злодея, не государь ли он в самом деле». Об этом сказали Пугачеву, и он, переодевшись в простую одежду, встал в один ряд с двадцатью казаками. Треногин подошел к шеренге и смотрел на каждого. Наконец подошел к Пугачеву, «уставил глаза свои прямо на злодея, смотрел пристально». Пугачев спросил: «Што старик? Узнал ли ты меня?» «Бог знает» — отвечал он. — «Как теперь признаешь? В то время был ты помоложе и без бороды, а теперь в бороде и постарее». Пугачев сказал: «Смотри, дедушка, хорошенько! Узнавай, коли помнишь!» Старик, глядя на него еще долго, сказал ему: «Мне кажется, што вы походите на государя». Пугачев сказал на это: «Ну так смотри же, дедушка! Поди скажи своим та, штоб не противились мне, а то вить я всех вас предам смерти».
Вскоре гвардеец снова вышел из крепости и, смотря на Пугачева, закричал громогласно: «Теперь я узнаю, што ты подлинно наш надежа — государь!» — и потом поклонился.
Ворота открылись, и Пугачева встретили хлебом и солью80. Все получили прощение, кроме Яковлева, отличавшегося жестокостью. Ему отрубили голову. Осу предали огню.
Здесь Пугачев принял окончательное решение идти на Казань. 22 июня, пройдя Крюковский волок, близ Рождественского завода, он переправился на правый берег Камы. По пути он распространял молву, что в Казани соединится с ним его сын, государь-цесаревич, с войском, и что из Казани они вместе отправятся в Москву.
Генерал Щербатов, предвидя заранее угрозу Казани, предлагал Бранту принять меры предосторожности. Одновременно он приказал Обернибесову, а затем Меллину, прибыть к Мензелинску и занять узкое место на Каме, чтобы задержать Пугачева, если он вздумает спуститься вниз на судах81.
26 июня Брант отправил Щербатову известие о том, что Пугачев действительно направился к Казани. 2 июля командующий сделал распоряжение: Голицыну, находящемуся в Бугульчанской крепости, спешно идти в Уфу и далее действовать по обстановке, Михельсону — преследовать Пугачева, Фрейману и Тимашеву вторично приказал оставить Исетскую провинцию и прибыть к Зилаирской крепости, чтобы держать под присмотром Ногайскую дорогу82. Сам Щербатов 5 июля выехал из Оренбурга и по Ново-Московской дороге направился в Казань.
Вернемся на Ногайскую дорогу. 24 мая Фрейман, получив известие, что Пугачев «пошел селениями старшины Баим-тархана», отрядил в погоню ротмистров Жаденова и Гончарова и капитана Краевича, затем подполковника Тимашева. В полночь Тимашев получил от генерала известие, что Пугачева гонят «на виду» на лучших лошадях 30 гусар Краевича, и тотчас отправил в погоню своего сына поручика Тимашева с 90 казаками. Вскоре выяснилось, что тревога была ложной. Пройдя между горой Караклы и озером Маузлы в жилище Баима, никого не нашли. В вершине Кизила через пойманных башкир выведали, что в кочевьях Баим-тархана находятся яицкие казаки, ставропольские калмыки и Каргалинские татары и «злодея Пугачева туда ж ожидают».
Тимашев бросился к вершинам Сакмары. 31 мая он столкнулся с отрядом старшины Туркмена, в котором кроме башкир были также казаки, заводские крестьяне и калмыки. Накануне Туркмен Янсаитов, Мурат Абталов, Сабыр Кутлумбеков и Юлдубай взяли штурмом Уртазымскую и Таналыкскую крепости, а «бывших тут солдат и обывателей всех без изъятия порубили и жительства выжгли». От них сильно пострадала и Кизильская крепость.
Прогнав повстанцев, Тимашев отнял две медные пушки и три бочки пороха, захваченные 22 мая в Уртазымской крепости. Установив, чо «злодеи» пошли для взятия Зилаирской крепости, Тимашев отправился туда. 3 июня он настиг их и снова отогнал. 5 июня повстанцы сожгли Преображенский завод. Причем, заводские крестьяне сами принимали в этом участие. Заводчане, около 1300 чел. обоего пола, присоединились к башкирам. Янсаитов повел своих людей на восток, к Яику. Тимашев снова пустился в погоню, но в пути получил ордер от Фреймана с требованием, под угрозой военного суда, немедленно прибыть в Кизильскую крепость. Дело в том, что Фрейман 4 июня получил новые сведения, Ступишин сообщал, что Пугачев с 7 тыс. чел. находится в 12 верстах от Верхояицкой. Генерал предупреждал своего подчиненного о соблюдении до 11 июня перемирия с башкирами. В пути перемирие пришлось в очередной раз нарушить. 10 числа в вершине Таналыка у озера Дживкуль он имел дело с 2 тысячами башкир, калмык и русских мужиков. Не застав в Кизильской своего начальника, подполковник направился к Верхояицкой, оттуда к Уйской, где 18 числа присоединился к его корпусу. Деколонг решил задержать Фреймана и Тимашева в Зауралье, чтобы обеспечить свой тыл на случай, если Пугачев вздумает идти на екатеринбургские заводы. 14 июля Тимашев просил своего начальника отпустить его в помощь Михельсону, уверяя, что сумеет догнать Пугачева, не допуская его до Камы83. В это время Пугачев находился в Казани, в 800 верстах от Тимашева. Щербатов, находясь в Оренбурге, получал известия о событиях в Осе, о переходе Пугачевым Камы окольным путем, через казанского губернатора.
В своей переписке екатерининские командиры нередко пользовались зашифрованным письмом, применяли «цифирный ключ».
Приведенные факты наглядно показывают, что территория Башкирии фактически полностью находилась под контролем восставших.
Щербатов сообщал Фрейману: «Возмущение башкирцов с такою силой продолжается, что не имею свободной коммуникации с расположенными на Белой реке деташаментами. И для того посылаю я отсюда на Белую реку господина генерал-майора Голицына с легкими войсками в подкрепление сим деташаментам. Сему генералу препоручил я в команду все деташаменты внутри Башкирии находящиеся равным образом и вашего превосходительства деташамент...»84. Командующий полагал также необходимым, «чтоб прежде идущими сюда легкими войсками очистить как с сими деташаментами и Уфою отсюда коммуникацию, так и возстановить между ими свободное сообщение и охранить тем Ново-Московскую дорогу, а потом стремительно повсюду напасть на кочевья башкирцов для забрания их жон и детей, надеяся сим только одним средством поколебать зверство сего грубого народа и привесть их к повиновению и спокойствию...»85. Накануне выступления корпуса Голицына заводчик Яков Твердышев, пытаясь спасти свои оставшиеся заводы, подал доношение Рейнсдорпу о выгодах сохранения заводов как опорных пунктов для воинских команд, утверждая, что «в прежде бывшие башкирские бунты башкирцы одни к бунту были склонны, а другие не хотели бунтовать. И нехотящие бунтовать от других бунтующих отставали и прибежище имели к тем русским жительствам, где они могут иметь безопасность. А как в Оренбургской губернии имеетца немалое число татарских, чувашских селений, которые от башкирцов не инаковой участи ожидают, как и заводские крестьяне, и когда б в заводы введен был гарнизон, и о том близжительствующие уведали, для спасения с женами и з детьми могли к заводам притти, и ими можно было заготовление фуража и привоз провианта зделать... Воинских людей башкирцы боятца, что они скот и все имение разграбят, а напоследок с голоду умереть принуждены будут. А когда в жительствах надежные гарнизоны будут, башкирцы, татары, чуваша в надежде и будут находить себя спасти, хотя обще с протчими, жизнь. А когда зделано не будет прибежище к спасению, как могут отстать от них, которые бунтовать не отстают? Башкирцов инаково к повиновению привести уже не можно, как должно военною рукою поступить. Но башкирцы, увидя то, хотя кто из них и хотел с повиновением притти, но когда не увидят нигде места, куда б ускорить до приходу команд прибежище возыметь, то и останетца башкирам то только одно делать: все то время, пока летние месяцы идут, удалясь от войск, с места на место переходить и тем спасать жизнь жен и детей своих, а о наступающей зиме думать они должны: как им спасти жизнь. Другова к тому их спасению нету, как все в Башкире жительства русские, татарские истребить и зделать места пустые, и тем прекратить все пути ко отысканию их в лесах, в горах и пещерах. Из всего вышепрописанного и доказываетца: когда соблюдены не будут в Башкире нужные жительства, усмирить башкирцов весьма трудно будет не только будущею зимою, но и во многое время. А чрез многое время башкирцы не оставят к Оренбургу лежащие по Ново-Московской дороге жительства выжечь и оставить пустым местом, да и нынешнюю осень поставленыя сена и жительства едва ль могут целыми остатца. А ежели то зделаетца и самой Оренбург принужден будет оставить свое место»86.
Копия
Высокородной и превосходительной господин генерал порутчик, оренбургской губернатор и ковалер!
Милостивый государь мой!
Ваше превосходительство сообщением вашим севоднишняго дня, преподавая мне способы к збережению многих заводов, показывать тем изволите прямое ваше попечение о целости губернии вам порученной. Не упустил бы я конечно воспользоваться оными, естли бы сему настоящее положение дел согласовалось: ибо вашему превосходительству известно, что бунтующими башкирцами не только пресечена коммуникация со всеми деташаментами на Белой реке расположенными, но и многия лутчия места и города подвергаются опасности. И потому полагаю я, чтоб прежде идущими сюда легкими войсками очистить как с сими деташаментами и Уфою отсюда коммуникацию, так и возстановить между ими свободное сообщение и охранить тем Новомосковскую дорогу; а потом стремительно повсюду напасть на кочевья башкирцов для забрания их жон и детей, надеясь сим только одним средством поколебать зверство сего грубаго народа и привесть их к повиновению и спокойствию. Естли сим достигну я сего успеха, тогда смотря на обстоятельствы и безопасность знатных мест буду я стараться исполнить сходно с сообщением вашего превосходительства, чтоб расположением военных команд по изъясненным в сообщении вашем заводам охранить их от разорении. В протчем, имею честь остаться с совершенным почтением.
Вашего превосходительства милостиваго Государя моего усердный и покорный слуга. Князь Федор Щербатов.
№ 184й
Оренбург.
Июня 11 дня
1774-го года.Его превосходительству Ивану Андреевичу фон Рейнсдорпу.
РГАДА, ф. 1100, д. 8, л. 118.
Щербатов отверг эти доводы и обвинил заводчика в излишне жестоком обращении с крестьянами, ввиду чего последние не только не оказывали сопротивление, но нередко помогали башкирам разорять заводы87. А Твердышеву предложил выехать с Голицыным и самому принять участие в наведении порядка на заводах.
Голицын вышел из Оренбурга 8 июня, дождавшись прибытия со стороны Яицкого городка легких войск88. Интересно отметить, что в составе корпуса находился полк донских казаков во главе с полковником И.Ф. Денисовым, у которого Пугачев служил ординарцем во время Семилетней войны. 20 июня, перед подходом Голицына, повстанцы сожгли почтовую станцию Урал. В седьмом часу пополуночи майор Евкин, стоявший в Бугульчане, заметив пожар, отправил на станцию капитана Воронина с эскадроном гусар, двумя пехотными ротами при трех орудиях. Их встретили 700 башкир, калмыков и русских. После трехчасового боя Воронин отступил и был преследован пять верст до наступления темноты89.
Позднее Голицын докладывал Щербатову, что он всеми силами старался как можно скорее прибыть в Уфу, «но между тем имел немалый остановки от скопищ злодейских, встречающихся на моем пути, которые многолюдством отымали всю коммуникацию с расположенными деташаментами в Стерлитамакской пристане и в Табынске, окружая безпрестанно оныя...»90.
13 июня подвергся нападению Табынск. Ранним утром полторы тысячи башкир, выйдя из леса, подошли к крепости со стороны форштадта. Их отразили огнем из пушек. Уходя, они отогнали конский табун и скот в свой лагерь в д. Инзельга. Маршилов затребовал помощи у Шепелева. На следующий день повстанцы появились с другой стороны, приближаясь к крепости через открытую местность. Маршилов заподозрил уловку, предполагая, что на лесной стороне ждет засада. Не дождавшись вылазки, «злодеи учинили на крепость со всех сторон сильной с гиком удар и продолжали нападение со стрельбою, прозводимою из ружей и стрелами с того седьмого пополудни до шестаго часа, то есть, одиннатцеть часов. И сколь в том нападении злодейски не простирались, но, помощию божию, весь гарнизон, находясь в смелом обращении, чинил неупустительное ис пушек и из ружей отражение, и прогнаты, и крепости никакого вреда ими, окроме учиненного форштатом и на гумнах хлебам зажега, получить не удалось...»91.
Подполковник Рылеев с 300 гусарами вышел из Ашкадарской пристани. Построив каре, он дважды отбил нападение башкир и вошел в Табынск. Башкиры бросились на пристань, но там сидел Шепелев92. 17 июня уфимские власти получили сведения о том, что с Ногайской дороги к городу приближаются бунтовщики. «...Те башкирцы из оной деревни Карамалы собирались итти в деревню Солтанмуратову Аургазы и по дороге в деревню присоединяют в свое злодейство жителей, а противящихся рубят и жительства выжигают и послали от себя деревни Сабырово башкирца Исеньюла к старшинам Кедрясу, Каипу, Алибаю и Ибрагиму с тем, чтоб и они к ним же с командами присоединились. А когда сберут свою шайку в большом количестве, то к городу Уфе пойдут...» 13 июня Мурадым Абдрахманов напал на д. Зилим и отогнал 600 лошадей и 159 голов рогатого скота, 16 числа сжег Архангельский завод93. 25 июня Мясоедов получил уведомление от командира разъездного пикета из с. Юрмаш поручика Атаева о том, что 600 башкир со старшиной Аккучуком Таировым стоят у озера Аккуль, рассылают по разным деревням партии человек по тридцати и набирают с каждого двора по одному человеку с оружием. Начальник другого пикета сержант Козырский сообщал из Чесноковки, что сего числа в полдень приехали башкиры старшины Ишкиня Аисов, Мурадым Саитмамбетов, сотник Канмурза да Абейдулла Кудайгулов с командами и сожгли деревни Токаево и Бузовьязово, всех жителей разогнали»94. Вероятно, в районе Бузовьяз башкиры разделились на две группы, одна из которых, во главе с Каранаем Муратовым, ушла в западном направлении, чтоб присоединить к себе команды «верных» старшин Кидряса Муллакаева, Алибая Мурзагулова, Каипа Зиямбетева, Аслая Курмекеева, Ибрагима Мрясова, Ильчигула Таймасова, Мурадыма Саитмамбетева. Другая группа, под командой нескольких старшин, приблизилась к Уфе. 25 июня повстанцы захватили 60 мишарей, несших караульную службу. Из Уфы вышел Якубович с полком запорожских казаков, пехотинцами Томского полка и гарнизонными солдатами. Своими людьми он занял пространство от Чесноковки до Барсуково, упираясь флангами в Белую и Дему. 26 июня вверх по Уршаку к д. Елтуганово вышла команда сотников Кодинца и Хилчевского. Подойдя к деревне, казаки увидели около трех тысяч человек. При виде запорожцев повстанцы перешли на противоположный берег, разломали мосты и стали удаляться вверх по Белой. Это была военная хитрость. Но она не удалось, поскольку Якубович и не помышлял о наступательных действиях. На следующий день утром повстанцы сами переправились через реку. Около д. Алмантаево они атаковали Якубовича и после четырехчасового боя были отброшены за Уршак95.
Немалого труда стоило военным командам содержать Ново-Московскую дорогу. 2 июня полковник Кожин извещал Военную коллегию, что татарский старшина Абдулкарим Рахманкулов пресек поставку в Оренбург провианта и фуража96. В середине июня близ постов майора Юшкова появились 500 человек. После короткой стычки они скрылись из виду. Через несколько дней Юшкову стало известно, что неподалеку стоят 700 человек под командой башкирского старшины Каипа. Еще он узнал, что жители Сарманаево, где он квартировал, сговорясь «со злодеями», намереваются ночью поджечь свои дома и напасть на солдат. Юшков приказал командиру казанских уланов поручику Наумову прибыть из д. Дюсметево. Утром 20 июня в пути уланы были разбиты командой Бузана Смакова97. Жители татарских деревень, стоящих на Ново-Московской дороге (Сарманаево, Дюсметево, Наурузово), покинули свои дома и перебрались за Дему к башкирам. Они собрались сжечь свои деревни, «дабы воинским командам никакого пристанища не было»98.
В этих местах появился ясачный татарин Амин, который уверял башкирских старшин, что прислан Пугачевым. Вскоре собрался отряд в 700 чел., который возглавили башкиры Бузан, Албей и ясачный татарин Байгул. К ним намеревался присоединиться Каип.
23 июня Юшков выступил в поход. 25 числа у д. Ибраево на р. Тятер повстанцы напали на казанских и симбирских уланов. На помощь уланам подоспела пехота. Соскочив с лошадей, солдаты сильно ударили по пугачевцам, вызвали в их рядах замешательство и заставили их отступить в лес. Юшков узнал, что теперь они собираются напасть на Сарманаево, чтобы добыть себе порох, которого у них совсем не было. Майор спешно вернулся назад. Через несколько дней, присоединив к себе 300 яицких казаков, прибывших из Оренбурга, он снова направился в Башкирию99.
4 июля близ д. Мияки Юшков и Бузан Смаков дважды вступали в бой. Бузан отступил к речке Кизил. Простояв на речке Уязы до 11 июля, Юшков вернулся в д. Дюсметево. Вскоре большинство татар ушли от Бузана и принесли Юшкову покорную100.
22 июня Кожин отправил к Троицким заводам секунд-майора Меллина, дав ему чугуевских казаков, уланов и пехоту. 26 июня, прибыв на Усень-Ивановский завод, Меллин был извещен, что жители д. Сарай, вооружась, намерены атаковать его. Он пошел вперед и увидел толпу в 300 чел. После короткой стычки партизаны бежали. Конница преследовала их до д. Трунтаиш и остановилась около крутых гор. Когда конница вернулась к пехоте, с другой стороны появилась еще одна такая же «толпа». Ее также отбросили и гнали более 6 верст. Возвращаясь, Меллин получил известие, что на него идет «третья толпа числом несравненно превосходнее двух первых». Построив из пехоты каре и поставив в середине конницу, он сделал вид, что уклоняется об боя. Зайдя в небольшой кустарник, все залегли. «Злодеи с великим стремлением и криком атаковали». Допустив их на ближнюю дистанцию, войска открыли сильный огонь из пушек и ружей. Потеряв более 60 человек, повстанцы отступили. Через пленных Меллин узнал, что их предводителями были «первые в сей стране воры» Каранай Муратов и Максют Мурзакаев.
На следующий день майору донесли, что близ Усень-Ивановского завода собирается еще одна «злодейская толпа». Прибыв на место, он увидел отряд, состоящий из башкир и русских мужиков. Как оказалось, в основном это были участники вчерашнего боя и направлялись они на Ново-Московскую дорогу. Пугачевцы снова атаковали «с великим стремлением и криком». Меллин, допустив их на расстояние полета стрелы, обрушил шквал огня. Потеряв около 40 чел., повстанцы бежали к реке Деме101.
Выйдя на Ново-Московскую дорогу, Меллин остановился в д. Аширово. Кожин хотел отправить его вслед за Обернибесовым на Каму, но узнав из рапортов об угрозе тракту, приказал продолжать свои действия. 4 июля полковник получил известие от Бранта о том, что Пугачев, взяв Воткинский и Ижевский заводы, идет к Елабуге, откуда намеревается идти двумя «кучами»: одна сухим путем, другая водным, по Каме. Тотчас Меллину было отправлено приказание — оставив на тракте небольшую часть пехоты с пушкой и всех уланов для прикрытия отправленных к Оренбургу транспортов с провиантом, спешно возвратиться в Бугульму. Приказ застал Меллина в д. Сарманаево. Оставив три транспорта на попечение поста Юшкова, майор отправился в Бугульму. 9 июля он вышел из Бугульмы, получив задание не допустить Пугачева на левый берег Камы. В это время Обернибесов вышел из Мензелинска, чтобы у пристани Бетка перехватить три пугачевские барки102.
Завербовав «верных» старшин Минских волостей, Каранай снова появился около Стерлитамакской пристани. Он предал огню татарские деревни Ашкадар и Стерля, жители которых сотрудничали с Шепелевым, и напал на пристань. 1 и 2 июля последовали два штурма. Затем, оставив Стерлитамак, Каранай с 2 тыс. чел. пошел навстречу приближавшемуся генералу Голицыну. 5 июля, близ Аллагуватского яма, инсургенты напали на левую колонну корпуса, одновременно пытаясь отсечь авангард от основных сил. Голицын тотчас отрядил на подкрепление среднюю колонну, оставив в резерве правую и прикрыв обоз вагенбургом. Передовые части придвинулись ближе к корпусу. В атаку пошли гусары Бедряги и казаки Денисова. После ошибки башкиры были опрокинуты и отступили на три версты. Получив подкрепление, они попытались укрепиться на высоте, но снова были сбиты и побежали. Их преследовали более 40 верст. 15 июля Демские старшины во главе с Кидрясем Муллакаевым принесли повинную Голицыну. К тому времени, по указу Екатерины, он был назначен на место смещенного Щербатова. Новый командующий, оставив в Уфе дополнительно роту пехоты, эскадрон гусар, 300 запорожских казаков, роту томского полка, 300 мишарей и приказав набрать еще воинов из местных жителей, направился в Казань.
Свою задачу он видел в том, чтобы прикрыть тыл Михельсону и в случае необходимости предотвратить прорыв Пугачева к Яику103. Каранай Муратов, вновь собрав большие силы, в районе д. Кутлумбетово вышел на Ново-Московскую дорогу. Отсюда с вершин Демы он совершает стремительный марш к Казани. 15 июля он находился уже под Казанью в д. Янсовары104.
В тот же день к Пугачеву присоединилось более трех тысяч башкир, которые приняли участие в сражении с Михельсоном105.
Очевидно, башкиры намеревались принять участие в походе Пугачева на Москву.
12 июля 20-титысячная армия Пугачева взяла Казань. При штурме сгорело 25 церквей, 3 монастыря, из 3939 обывательских домов сгорел 2091 дом и 74 казенных строения. Повстанцы не тронули лишь татарскую слободу. Впоследствии на допросе Пугачев показывал, что «Казань зажгли башкирцы».
Михельсон подошел к городу, когда от него остались руины. Три раза (12, 13, 15 июля) враги сходились в яростной схватке. Потерпев сокрушительное поражение, Пугачев бежал в западном направлении. 17 июля около Кокшайска он переправился через Волгу.
Примечания
*. Этот факт опровергает версию составителей сборника «Крестьянская война в Башкирии»... согласно которой Мясогут Гумеров был пленен командой мишарского старшины Мендея Тупеева в районе Бирска106.
**. Эта известная в XVIII веке фамилия, похоже, прошла мимо внимания специалистов по пугачевскому восстанию. Так, авторы сборника «Документы ставки Е.И. Пугачева...» в своей сноске к документу № 155 ошибочно заменяют записанное в документе слово «Уразлиным» на слово «Ураковым». Михаил Иванович Уразлин, поручик, в годы восстания служил переводчиком в Оренбургской губернской канцелярии. С ним мы уже встречались в Нагайбаке.
***. Ошибочно утверждение некоторых историков, что Михельсон «метался в поисках Пугачева и Салавата между Симским и Саткинским заводами107.
****. Бой происходил в 30 верстах от Саткинского завода108, на местности, где расположена современная деревня Айлино Челябинской области109.
5*. Представляется ошибочным мнение некоторых историков, полагающих, что встреча Пугачева и Салавата произошла 2 июня, т. е. до сражения.
Известно, что после боя около пристани Салават отступил вниз по р. Ай за Верхние Киги, а Пугачев 2 июня находился на Саткинском заводе. Таким образом, их разделяло расстояние не менее 60 километров. Михельсон же находился между ними. На наш взгляд, указанная встреча произошла во время боя, 3 июня. Сказанное ни в коей мере не исключает того, что два повстанческих отряда могли поддерживать связь между собой.
6*. Авторы книги «Документы ставки Е.И. Пугачева...» ошибочно полагают, что Бердяшская (Бардашская) дорога проходила от Бирска к Осе и брала свое название от села Барда. В действительности название происходит от речки Бердяш — левого притока Уфы. Через долину этой речки пролегал удобный путь, соединявший Айлинские волости с Бирской округой.
1. Дубровин Н.Ф. Указ. соч. — Т. 3. — С. 11—12.
2. Крестьянская война... — С. 120—121.
3. Дубровин Н.Ф. Указ. соч. — Т. 3. — С. 26.
4. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1233. — Л. 325; Крестьянская война... — С. 101.
5. Гвоздикова И.М. Указ. соч. — С. 175.
6. Крестьянская война... — С. 115.
7. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1237. — Л. 105.
8. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 592. — Л. 624.
9. Там же. — Ф. 349. — Д. 7410. — Л. 20 об.
10. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1237. — Л. 110, 113.
11. РГАДА. — Ф. 1100. — Д. 9. — Л. 558.
12. Крестьянская война... — С. 373.
13. Там же. — Ф. 6. — Д. 592. — Л. 99, 167 об., 317.
14. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1237. — Л. 50.
15. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 592. — Л. 60; — Ф. 1100. — Д. 7. — Л. 400 об.
16. Там же. — Ф. 6. — Д. 592. — Л. 195.
17. Там же. — Д. 503. — Л. 61 об. — 62.
18. Крестьянская война... — С. 146, 165; РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1232. — Л. 648; — Д. 1233. — Л. 325 об.
19. РГАДА. — Ф. 1274. — Д. 199. — Л. 26.
20. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1233. — Л. 259—260 об.; Дмитриев-Мамонов А.И. Указ. соч. — С. 107.
21. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1233. — Л. 261—261 об.
22. Крестьянская война... — С. 155.
23. Крестьянская война 1773—1775 гг. в России; Документы из собрания Гос. Ист. музея. — С. 203, 204; РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1239. — Л. 146—147.
24. Крестьянская война... — С. 158.
25. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1237. — Л. 44.
26. Дубровин Н.Ф. Указ. соч. — Т. 3. — С. 7.
27. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1237. — Л. 86.
28. Там же. — Д. 1232. — Л. 425 об; Дубровин Н.Ф. Указ. соч. — Т. 3. — С. 7—8.
29. РГАДА. — Ф. 1274. — Д. 188. — Л. 145 об.
30. Пугачевщина. — Т. 2. Док. — № 120.
31. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1233. — Л. 324 об.
32. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 593. — Л. 135.
33. Там же. — Д. 592. — Л. 50 об., 63; — Ф. 529. — Д. 2479. — Л. 2; — Д. 2495. — Л. 16 об.
34. Там же. — Ф. 529. — Д. 2479. — Л. 1.
35. Крестьянская война 1773—1775 гг. в России: Документы из собрания Гос. Ист. музея. — С. 93.
36. РГАДА. — Ф 6. — Д. 592. — Л. 49—49 об.
37. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1232. — Л. 647.
38. Там же. — Д. 1237. — Л. 54 об.
39. Там же. — Д. 1238. — Л. 363—363 об.
40. Крестьянская война... — С. 149; Дубровин Н.Ф. Указ. соч. — Т. 3. — С. 8; Пугачевщина. — Т. 2. Док. — № 101; РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1232. — Л. 437; — Д. 1239. — Л. 67—67 об., 155.
41. Документы ставки Е.И. Пугачева... Док. — № 467.
42. Крестьянская война... — С. 379.
43. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 592. — Л. 437 об. — 438 об.
44. Крестьянская война... — С. 152, 156, 378; РГАДА. — Ф. 6. — Д. 592. — Л. 437 об., 463 об. — 464; РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1238. — Л. 587—587 об.
45. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 592. — Л. 474—475.
46. Там же. — Д. 497. — Л. 20.
47. Там же. — Д. 592. — Л. 505.
48. Крестьянская война... — С. 380.
49. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 592. — Л. 440, 532—532 об.
50. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1232. — Л. 647 об. — 648.
51. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 592. — Л. 463; Крестьянская война... — С. 195.
52. Крестьянская война... — С. 153.
53. Материалы по истории Башкирской АССР. — М., 1936—1960. — Ч. 1. — С. 20.
54. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 592. — Л. 465—465 об.
55. Мартынов М.Н. Воскресенский завод в Крестьянской войне 1773—1775 гг. — С. 330.
56. РГАДА. — Ф. 1100. — Д. 10. — Л. 6 об.
57. Там же. — Д. 8. — Л. 30 об. 32—33; РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1233. — Л. 326 об.
58. Крестьянская война... — С. 376; РГАДА. — Ф. 6. — Д. 503. — Л. 61, 62.
59. Крестьянская война... — С. 372—373.
60. Там же. — С. 140.
61. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 497. — Л. 19.
62. Крестьянская война... — С. 154.
63. Андрущенко А.И. Указ. соч. — С. 189; Крестьянская война... — С. 159, 172; РГАДА. — Ф. 6. — Д. 504. — Ч. 3. — Л. 410; — Ф. 1274. — Д. 188. — Л. 129.
64. Зырянов А. Пугачевский бунт в Шадринском уезде и окрестностях его. // Пермский сборник. Книга первая. — М., 1859. — С. 86.
65. Мартынов М.Н. Саткинский завод во время восстания Емельяна Пугачева. — С. 240.
66. Дубровин Н.Ф. Указ. соч. — Т. 3. — С. 30.
67. Крестьянская война... — С. 302.
68. Пугачевщина. — Т. 2. — С. 258.
69. Крестьянская война... — С. 159.
70. Там же. — С. 168—169.
71. Крестьянская война... — С. 171—173; РГАДА. — Ф. 1274. — Д. 188. — Л. 128 об. — 129.
72. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 507. — Ч. 4. — Л. 341 об.
73. Допрос Пугачева в Москве 1774—1775 гг. // Красный архив. — М., 1935. — № 2—3 (69—70). — С. 212.
74. Крестьянская война... — С. 197.
75. Там же. — С. 304, 317, 318.
76. Овчинников Р.В. Следствие и суд над Е.И. Пугачевым. — С. 120—121.
77. Крестьянская война... — С. 137, 157, 160—163, 173—174, 180, 183, 193—195, 197, 253, 306, 376, 380—381; РГАДА. — Ф. 6. — Д. 507. — Ч. 4. — Л. 215 об. — 218 об.; — Ф. 1100. — Д. 8. — Л. 242; — Ф. 1274. — Д. 185. — Л. 166 об.
78. Дубровин Н.Ф. Указ. соч. — Т. 3. — С. 57—58; Дмитриев-Мамонов А.И. Указ. соч. — С. 131.
79. Документы ставки Е.И. Пугачева... Док. — № 269.
80. Пугачевщина. — Т. 2. — Док. — № 44.
81. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 497. — Л. 30; — Ф. 1274. — Д. 188. — Л. 145 об; РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1240. — Л. 105.
82. Крестьянская война... — С. 202—203.
83. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 503. — Л. 64—67.
84. Там же. — Ф. 1274. — Д. 188. — Л. 134.
85. Крестьянская война... — С. 391.
86. Там же. — С. 390.
87. Там же. — С. 391.
88. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 497. — Л. 27 об.
89. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1239. — Л. 351.
90. Крестьянская война... — С. 206.
91. Там же. — С. 389.
92. Дубровин Н.Ф. Указ. соч. — Т. 3. — С. 56.
93. РГАДА. — Ф. 1100. — Д. 9. — Л. 551, 555.
94. Там же. — Л. 215.
95. Там же. — Л. 376—377; РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1240. — Л. 216—217.
96. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1237. — Л. 67.
97. Там же. — Д. 1239. — Л. 305—306; — Ф. 349. — Д. 7248. — Л. 8—8 об.
98. Там же. — Д. 1233. — Л. 338 об.
99. Там же. — Д. 1239. — Л. 305—306, 416—417.
100. Там же. — Д. 1240. — Л. 215—215 об.
101. Там же. — Л. 110 — 111.
102. Там же. — Л. 108, 113—114.
103. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 143. — Л. 6.
104. Воззвания и переписка вожаков пугачевского движения в Поволжье и Приуралье. Док. — № 168; Документы ставки Е.И. Пугачева... Док. — № 503.
105. Крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева в Чувашии. — С. 202—203.
106. Крестьянская война... — С. 134.
107. Гвоздикова И.М. Указ. соч. — С. 184.
108. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 507. — Ч. 4. — Л. 341 об.
109. Гвоздикова И.М. Указ. соч. — С. 184.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |