Глава 2. Разгром генерала Кара

Шестой год шла изнурительная война с турками. Состояние народа, несшего на себе все ее тяготы, становилось невыносимым. Россия находилась на грани финансового и экономического краха. События в Оренбургской губернии еще более осложнили положение двора. Екатерина, узнавшая 14 октября о появлении самозванного императора, была крайне обеспокоена. В тот же день на усмирение бунтовщиков был отправлен генерал-майор В.А. Кар.

На следующий день состоялось заседание Государственного Совета. Собрались высшие сановники империи Генерал-фельдмаршал граф К.Г. Разумовский, князь А.М. Голицын, граф Н.И. Панин, граф З.Г. Чернышев, граф Г.Г. Орлов, князь А.А. Вяземский¹.

По поручению Екатерины II был составлен манифест. Курьер, посланный вдогонку за Каром, 18 октября в Вышнем Волочке вручил ему 200 отпечатанных экземпляров.

Это монаршее повеление населению Оренбургской губернии гласило:

«Объявляем всем, до кого сие принадлежит. Из полученных от губернаторов Казанского и Оренбургского рапортов с сожалением мы усмотрели, что беглый казак Емельян Иванович сын Пугачев бежал в Польшу в раскольничьи скиты и, возвротясь из оной, под именем выходца был в Казани, а оттуда ушел вторично, собрав шайку подобных себе воров и бродяг из яицких селений, дерзнул принять имя императора Петра III, произвел грабежи и разорения в некоторых крепостцах по реке Яику к стороне Оренбурга, и сим названием малосмысленных людей приводит в разврат и совершенную пагубу. Мы о таковых матерински сожалея чрез сие их милосердно увещеваем, а непослушных наистрожайше повелеваем немедленно от сего безумия отстать, ибо мы таковую предерзость по сие время не самим в простоте и в неведении живущим нижнего сословия людям приписываем, но единому их невежеству и коварному упомянутого злодея и вора уловлению. Но ежели кто за сим нашим милостивым увещанием и императорским повелением отважится остаться в его шайке и тотчас не придет в настоящее раскаяние и рабское свое повинение, тот сам уже от нас за бунтовщика и возмутителя противу воли нашей императорской признан будет, и никаким образом, яко сущий нарушитель своей присяги и общего спокойства, законного нашего гнева и тягчайшего по оному наказания не избежит...».

Екатерине принадлежат слова, высказанные ею в 1765 году: «Всегда государь виноват, если подданные против него огорчены».

Если эти слова хоть в некоторой степени отражали настоящие убеждения их автора, то трудно допустить, что она не догадывалась бы об истинных причинах народного возмущения.

30 октября Кар прибыл в Кичуевский фельдшанец, где его встретил казанский губернатор. 2 ноября генерал был в Бугульме. Отсюда он разослал по разным местам листовки правительственного манифеста.

Из Москвы были отправлены рота гренадер Томского пехотного полка под командой капитана Н. Евсевьева и рота гренадер Вятского пехотного полка под командой секунд-майора Ф. Черносвитова².

На подходе к Казани находились 726 башкир, возвращающихся из польского похода³.

Остальные части могли выйти из мест дислокации не ранее ноября, и их прибытие в Казань ожидалось не ранее января 1774 года. На месте в распоряжение Кара переходили следующие отряды: 1) секунд-майора С. Астафьева, находившиеся в Кичуевском фельдшанце и на постах по границе Казанской губернии, 2) премьер-майора фон Варнстеда, стоявшего за Бугульмой по Ново-Московской дороге и имевшего авангард в деревне Кутлумбетово, 3) Симбирского коменданта полковника П. Чернышева, стоявшего в Бузулуке и имевшего авангарды в Тоцкой и Сорочинской крепостях.

У Астафьева было 794 человека и одно орудие, Варнстеда — 1825 чел. и 5 орудий, у Чернышева — 849 чел. и 2 орудия — всего 3468 человек⁴.

6 ноября Кар и Варнстед подошли к деревне Сарманаево и стали ожидать из Казани артиллерию, а из Симбирска — прибытия роты Второго гренадерского полка. Здесь к Кару присоединился генерал-майор Ф.Ю. Фрейман, прибывший из Калуги.

Чернышеву было приказано занять Татищеву крепость. С востока от Верхне-Озерной крепости вниз по реке Яик к Оренбургу приближался корпус А.А. Корфа, насчитывающий около 2,5 тысячи чел. при 30 пушках. Таким образом, правительственные войска наступали на Оренбург с трех сторон.

Кар не имел точного представления об обстановке, в которой ему предстояло действовать. Он не имел связи ни с осажденным Оренбургом, ни с Корфом. Невозможно было добыть оперативные сведения. Жители татарских деревень, расположенных вдоль Ново-Московской дороги, при приближении войска разбегались. Посылка шпионов в расположение неприятеля не давала результатов — они обратно не возвращались и сообщали Пугачеву о действиях генерала. Поставить собственную разведку, учредив конные разъезды, Кару было трудно ввиду малочисленности конницы. Положение усугубляли жестокие морозы и нехватка продовольствия. Тем не менее, генерал не сомневался в успехе. Единственное, что его беспокоило, так это невозможность одной пехотой преследовать бегущего неприятеля.

В своем рапорте в Военную Коллегию от 11 ноября⁵ Кар доносил о том, что 7 числа он получил рапорт из Стерлитамакской пристани от Богданова, который сообщал, что Хлопуша, взбунтовав авзянопетровских крестьян и, захватив пушки и имущество, в сопровождении 500 башкир возвращается к Пугачеву. Намереваясь перехватить этот отряд, Кар приказывает командиру авангардного отряда секунд-майору Шишкину выступить из деревни Мустафино к деревне Юзеево. А сам пошел следом, не дожидаясь подхода гренадер и отряда подпоручика М. Уракова. Это опрометчивое решение, основанное на неверной оценке обстановки, стоило генералу поражения и повлияло не только на его собственную судьбу, но и на ход всего восстания. Знай он, что отборные войска Пугачева поджидают поблизости, то остался бы в Сарманаево, дожидаясь подхода подкрепления. По крайней мере, у него не было бы дополнительной причины к отступлению, что он и сделал, пытаясь прийти на помощь гренадерам. Кроме того, преждевременное наступление нарушило взаимодействие с отрядом капитана И. Уракова, которому было предписано прибыть в д. Биккулово к 10 ноября. Что касается Хлопуши, то он, как мы видели выше, оставил Авзяно-Петровский завод еще в конце октября, и к моменту наступления Кара находился уже под Оренбургом. Это подтверждается и показаниями Хлопуши. По его словам, он находился к тому времени в д. Биккулово, в ставке атаманов И.Н. Зарубина-Чики, А.А. Овчинникова и Идеркея Баймекова⁶. Самое любопытное заключается в том, что Кар получил известие от Богданова не 7 ноября, как он утверждает в своем рапорте от 11 числа, а гораздо раньше, в первых числах ноября. Это следует из его предыдущего рапорта в Военную Коллегию от 6 ноября⁷.

Здесь мы имеем дело либо с попыткой генерала исказить факты с целью как-то оправдать свой промах, либо с какими-то неизвестными нам обстоятельствами.

Итак, Шишкин, получив приказ, стал продвигаться вперед. При подходе к Юзеево его неожиданно атаковал Чика, у которого было 400 человек и 2 орудия. Отбив атаку, Шишкин занял деревню. В 4 часа утра подошли основные силы. Наутро деревня была окружена пугачевцами. Начались переговоры. Кар передал мятежникам манифесты Екатерины. Те в свою очередь стали агитировать солдат. Затем началась перестрелка и повстанцы отступили. В ночь с 8-го на 9-е в тылу правительственных войск раздались оружейные выстрелы. Это отряд Овчинникова напал на роту гренадер.

Солдаты, зная, что впереди находятся войска Кара, ехали беспечно: спали в санях, ружья не зарядили. Ошеломленные внезапным нападением, гренадеры быстро сдались.

Кар, услышав выстрелы и считая себя окруженным, решил идти назад на соединение с гренадерами. Утром 9 ноября, едва выйдя из деревни, он увидел себя окруженным со всех сторон.

Пугачевцы, число которых достигало две тысячи, обрушили на отступающего противника огонь из 9-ти орудий. Преследование продолжалось в течение восьми часов. Потеряв только убитыми 123 человека, Кар вернулся в Сарманаево.

Пугачевцы, расстреляв все артиллерийские запасы, прекратили преследование.

Еще более тяжкая участь ожидала полковника Чернышева. 13 ноября, на рассвете, под самым Оренбургом он угодил в западню, устроенную пугачевцами, и со всем своим отрядом попал в плен.

Лишь Корфу удалось благополучно закончить свой поход. Вечером 13 ноября он привел в Оренбург 2404 человека с 22 орудиями.

Кар, получив известие о Чернышеве, совершенно упал духом. Уже не помышляя об активных действиях, он отступил в сторону Бугульмы. 18 ноября в деревне Шалты он передал командование Фрейману и отправился в столицу.

Теперь нам осталось проследить судьбу отрядов, сформированных на Стерлитамакской пристани.

Мы писали выше, что подпоручик М. Ураков с отрядом в 1131 человек 30 октября выступил из пристани. Он должен был установить связь с войсками, двигавшимися по Ново-Московской дороге, после чего должны были выступить остальные силы под командой капитана И. Уракова. Связь между М. Ураковым и пристанью осуществлял прапорщик Моисеев⁸.

Архивные материалы не позволяют однозначно ответить на вопрос: почему М. Ураков не соединился с Каром в д. Усманово в начале ноября? М. Ураков поддерживал связь с генералом до сражения — это видно из его рапорта Кару от 9 ноября⁹. В тот день он отправил рапорт также и Богданову с известием о поражении генерала¹⁰. Из этих документов известно, что у него оставалось в команде лишь 150 человек, со старшинами Кулыем, Каймурзой, Утеганом, Ермекеем. 7 ноября из деревни Наурузово он направился на соединение с Каром. На следующий день, находясь в Сарманаево, он получает известие о том, что «его превосходительство находится от злодейской толпы в осаде». Невзирая на требование Уракова идти вперед, на помощь, старшины свернули от дороги в сторону Башкирии и остановились в деревне Ибраево. Уракову ничего не оставалось делать, как следовать за ними. Здесь он нашел старшин Аблея и Салтанмрата с командами, других не оказалось. В своем рапорте он просил Кара: «Не позволите ль хоть мне одному, оставя команду, которой весьма мало, к вашему превосходительству явитца. А мне с командою по известным обстоятельствам делать не-чево»¹¹.

Можно предположить, что часть команды Уракова была расквартирована в Ибраево. Кар, отправляясь к Юзеево, не счел необходимым забирать ее с собой. Вскоре многие разбежались. Правда, судя по рапорту Кара в Военную Коллегию от 15 ноября, Уракову все же удалось собрать половину команды. С 500 человеками он явился к генералу в деревню Кутлумбетево¹².

Как нам известно, на Стерлитамакской пристани к 31 октября оставалось 855 воинов. В начале ноября по распоряжению Кара в Биккулово отправился капитан И. Ураков с отрядом в 1300 человек, в том числе 100 нагайбакских казаков. Следовательно, за последние дни на пристань прибыли еще около 350 башкир и мишарей. Как мы увидим ниже, в середине ноября на пристани будет находиться еще около 1100 человек, вероятно прибывших в последнюю очередь. Таким образом, представляется возможность определить количество воинов, собранных уфимскими властями: 1131 чел. отправлен при подпоручике М. Уракове, 1200 чел. — при капитане И. Уракове, 275 чел. при поручике Ларионове оставлены в Табынске, 250 чел. с Сайраном Саитовым и Кусяпкулом Азатевым ушли к Пугачеву, 1100 остались на пристани. В итоге получается около 4000 человек.

Эта цифра в точности совпадает с данными, приведенными башкиром Айтуганом Танчуриным, показавшим на допросе: «Прошлого 1773 года осенью по наряду из Уфимской провинциальной канцелярии толмачом Иваном Заруцким был он с прочими выслан против злодея самозванца на Ашкадарскую пристань, где было всех башкирцов в Зборе тысяч до четырех с их старшинами...»¹³.

Отряд, возглавляемый капитаном И. Ураковым и главным старшиной Ногайской дороги Алибаем Мурзагуловым, подошел к деревне Биккулово вечером 10 ноября. Генерал Кар в это время находился в деревне Дюсметево, в 120 верстах от намеченного места встречи. Возникает вопрос: знали ли в отряде о произошедшем накануне сражении? На этот вопрос можно смело ответить утвердительно. Надо полагать, что слух об этом крупном событии мгновенно распространился вокруг.

Находясь в марше, они, вероятно, и сами слышали шум боя, продолжавшегося в течение 8—9 ноября. (В морозную зимнюю погоду пушечная канонада слышна на расстоянии до 60 верст.) Кроме того, отряд Уракова имел свою разведку.

Очевидно, башкиры во главе с Алибаем Мурзагуловым и Салаватом Юлаевым заранее приняли решение о переходе на сторону Пугачева. Поэтому они шли вперед, формально подчиняясь предписанию Кара, которое в условиях изменившейся обстановки потеряло свой смысл.

Капитану Уракову ничего другого не оставалось, как подчиниться обстоятельствам и положиться на судьбу.

Подойдя к Биккулово, башкиры соединились с войском атаманов Зарубина и Овчинникова. Зарубин на допросе показал: «Ураков, видя в его команде замешательство, сам третей от них ушел»¹⁴. Видимо, осторожный Алибай позволил ему уйти невредимым. Однако, согласно сведениям Уфимской провинциальной канцелярии, Ураков вместе с прапорщиком Афанасием Аничковым были захвачены в плен¹⁵.

Таким образом, документы не позволяют однозначно выяснить судьбу этого человека^*.

Примечания

*. Составители сборника «Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии» пишут: «...башкиры команды подпоручика М. Уракова перешли почти в полном составе на сторону повстанцев в бою 9 ноября 1773 г. под деревнями Биккулово и Юзеево. В числе башкир, перешедших в тот день к Е.И. Пугачеву, был и Салават Юлаев с 80 башкирами Шайтан-Кудейской волости»¹⁶.

Как можно увидеть из вышенаписанного, здесь не только неверно названа дата перехода башкирского отряда на сторону Пугачева, но и перепутаны два разных отряда.

1. Анучин Д.А. Действия Бибикова в Пугачевщину. // Русский вестник. — 1872. — № 6. — С. 451—452.

2. Дубровин Н.Ф. Указ. соч. — Т. 2. — С. 86.

3. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1231. — Л. 2—3.

4. Дубровин Н.Ф. Указ. соч. — Т. 2. — С. 95.

5. Крестьянская война... — С. 50.

6. Допрос пугачевского атамана А. Хлопуши. — С. 166.

7. Грот Я.К. Материалы для истории Пугачевского бунта. Бумаги Кара и Бибикова. // Записки имп. Академии наук. — Т. 1. — СПб., 1862, прил.. — С. 25.

8. РГАДА. — Ф. 1100. — Д. 7. — Л. 395.

9. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1230. — Л. 209—210.

10. Крестьянская война... — С. 47—48.

11. РГВИА. — Ф. 20. — Д. 1230. — Л. 210.

12. Крестьянская война... — С. 50—51.

13. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 507. — Ч. 5. — Л. 337 об.

14. Там же. — Д. 506. — Л. 334.

15. Там же. — Ф. 1100. — Д. 7. — Л. 395.

16. Крестьянская война... — С. 348.